Пойманные игрой
Шрифт:
– Что ты в игре-то забыл?!
– спросила с неприкрытой злостью.
– Зачем тебе нужен этот виртуальный мир, если у тебя реальный такой...
– она не закончила фразу и все-таки заплакала.
Хагер не стал повторять ошибку и не попытался успокоить. Иногда девушкам нужно выплакаться. Да и неприятно, когда от простого знака внимания шарахаются, как черт от ладана.
– Иногда мне нравится проводить время и так, - ответил на ее вопрос.
– Что такого? Саму-то, наверное, не палками в виртуальный мир загнали.
– Я второкурсница, - сказала она, - художница. Учусь
– осеклась, - которым увлекалась еще со школы,- альпинизм. Знаешь, нет ничего красивее, чем увидеть восход на вершине горы. Это такой вид, что и словами не передать.
Теплая улыбка высушила ее слезы. Хагеру пришлось сжать руки за спиной, чтобы не сграбастать ее в охапку прямо сейчас.
"Совсем голову потерял!" - ругнул себя.
– В последнем походе я упала. Сорвалась, а Димка... Сарф... Он не смог пойти в тот поход. А первым на стену обычно шел он, крепил страховку... В общем, веревка не выдержала. Когда вниз летела, думала, что умру. А потом очнулась в больнице. Сентябрь был, все, кто навещать приходили, приносили хризантемы. С тех пор ненавижу их запах.
Кажется, Хагер начинал понимать, о чем она скажет дальше. В животе свернулась ледяная змея, сердце ударило в виски. Малодушно подумал: пусть бы лучше промолчала.
– Мне сделали две операции, - Руни как будто преодолела рубеж, после которого говорить стало легче. Она заговорила быстро, без остановок.
– Одна, через два месяца - вторая. Приходили врачи, улыбались, гладили меня по голове и говорили: "Деточка, все будет хорошо!" Только не верю я в чудеса. После второй операции у меня появился новый врач. Он сразу сказал, что напрасно мы надеялись. Пытался убедить: нужно радоваться, что осталась жива. Представляешь?!
– последнее слово вырвалось звонкой птицей.
– Я должна радоваться, что всю жизнь проведу в инвалидной коляске, что никогда больше не пойду в горы, что за те четыре месяца, которые провалялась в больнице, у меня и друзей-то не осталось совсем. Никого, кроме Димки. Иногда мне кажется - он чувствует себя виноватым передо мной. Кому нужна такая жизнь в восемнадцать лет?!
Хагер сцепил зубы, рывком взял Руни за плечи и прижал к себе так крепко, как мог. Через несколько мгновений только понял, что мог сделать ей больно. Он не хотел верить в ее слова, не мог: как она может быть инвалидом? После того как он собственными глазами видел ее ловкие трюки. Руни, которая запросто может пробежать по спине грозного монстра и ни разу не упасть. Руни, которая взбирается на стену с ловкостью паука, - не может ходить?
"Это Соня не может ходить, дубина ты. Соня..."
– Я думал, ты скажешь, что занята, - сказал он первое, что пришло в голову.
– Это было бы проще, - отозвалась ловкачка.
Хагер почувствовал, что она обняла его в ответ. Осторожно, как будто боялась чего-то.
– Ты же знаешь, что в реальности мы бы никогда...
– она не закончила.
– Знаю, - не стал юлить Хагер. Он никогда не врал девчонкам и не собирался обманывать теперь. В реальности он никогда бы не обратил внимания на девушку в инвалидной коляске, да и многие бы на его месте обратили? Когда
Хагер сжал ее еще крепче. Хороший урок, ничего не скажешь.
– Слушай, я не знаю, когда мы вернемся в реальность, - сказал он.
– Может, совсем не вернемся. Умрем раньше, чем разрабы найдут способ справиться с глюком. И я не буду говорить, что мне все равно, кто ты в реальности. Потому что мне не все равно. Но если мы все же выберемся... Я хочу увидеть тебя настоящую. Ты где живешь?
– В Москве, - ответила она и назвала адрес. Ее горячее влажное дыхание опалило кожу.
– Соседи почти, - Хагер уткнулся в ее волосы, пропустил их сквозь пальцы.
– А ведь ты бы могла быть мужиком - вот задница бы была, - он попытался пошутить.
Руни рассмеялась, чуть отстранилась. Хагер взял ее за подбородок, поднял лицо, удивляясь, какая она маленькая рядом с ним. Второй рукой прижал к себе. И поцеловал.
У ее поцелуя был клубничный вкус. Сначала Руни предприняла слабую попытку прервать его, но Хагер не отпустил. Она покорилась, прильнула к нему, встала на цыпочки и обняла. Над их головами рассыпались разноцветные фейерверки.
У Хагера совсем некстати заурчало в животе. Руни потихоньку засмеялась в поцелуй, но и ее живот заурчал следом.
– Есть хочу, - сказал она.
– В жизни не слышал ничего романтичнее, - рассмеялся он.
– Пойдем, нужно нас накормить.
Он взял девушку за руку, скрестил ее пальцы со своими.
Они пошли дальше по улице, пока не нашли приличную таверну.
"Радость живота" - гласила пузатая вывеска в форме булки хлеба.
При входе их чуть не сбил с ног сильно спешащий человек. Человек держался за кровоточащий нос, ругался сквозь зубы и обещал кому-то поменять местами руки с ногами.
– Везет нам сегодня, - сказал Хагер.
– Уже второй недовольный жизнью, а еще далеко не вечер.
Народу в зале оказалось немного. За столиками сидели в основном по двое-трое. Лишь два стола оказались сдвинуты вместе, и за ними расположилась веселая компания из шести человек. Скорее всего, игроки. Впрочем, буйными они не выглядели.
Хагер и Руни нашли себе столик в углу зала.
– Смотри,какой костюм...
– прошептала ловкачка, косясь за спину воина.
Тот потянулся, обернулся, точно смотрел в сторону кухни. Через пару столов от них в одиночестве сидел человек. Странный. То ли пьяный, то ли под действием наркотика. В черной кожаной куртке и тяжелом черном же плаще на плечах.
"И не жарко?"
Лицо человека было белым, а кожа будто бы туго натянута на мягкую подложку, скрывающую черты. Одутловатый, с красными кругами вокруг глаз.
– Интересно, кто это?
– воин снова повернулся к Руни.
– Он не шевелится, - прошептала та.
– Даже не моргает.
– Может, статуя?
– Не знаю.
К ним подошла прислужница, приняла заказ.
– Ты извини, но не могу не спросить, - усмехнулся Хагер.
– Еще тогда не понял...
– Я вся внимание, - делано посерьезнела девушка.