Поймать ветер
Шрифт:
— Ну конечно, — закатила глаза Мэри. — У тебя же такой богатый опыт! Только половину из него ты не помнишь!
— Ты меня все-таки достала.
Рэннальф с громким стуком бросил ложку в ведерко и влез в него пальцами. В следующую секунду он забросил на Мэри ногу, придавив ее к матрасу и стал самозабвенно размазывать мороженое по ее лицу. Ее визг, должно быть, долетел даже до Молли за ресепшеном. Мэри вырывалась, извивалась и отбрыкивалась, но помочь ей не могло ничто, противник был в разы сильнее. В какой-то момент она схватила попкорн и не глядя бросила вперед, воздушные хлопья застряли в темных волосах, но Ральфа это не остановило. Успокоился он только тогда, когда в мороженом оказались лицо девушки, шея и несколько кошачьих морд на королевской пижаме.
Альфи замер, рассматривая плоды своего творчества. Зелено-карие глаза метали молнии, однако Мэри ничего не могла сделать, тяжелая нога все еще припечатывала ее к матрасу.
— Тебе конец, Уиндэм, — прошипела Мэри. — Только отпусти, и ты узнаешь, на что я способна!
Ральф ответил не сразу. Опираясь на локоть одной руки, вторую он протянул и мазнул пальцем по испачканной скуле. Девушка удивленно моргнула.
— Тогда я не буду тебя отпускать, — тихо проговорил он, наклоняясь вперед и целуя ошарашенную Мэри.
В первое мгновение она застыла. В следующее — попыталась сбросить Рэннальфа на другую половину кровати. Но еще через секунду ей стало плевать на все в этом мире. Исчез сериал, рассыпанный вокруг попкорн, и даже липкая глазурь на лице уже не казалась такой неприятной. Рука Ральфа скользнула под пижамную рубашку, ладонь задержалась на животе и проложила дорожку к ребрам.
Мэри запустила пальцы в темные волосы, взъерошив их на затылке. Нога Альфи уже не так давила на нее, разрешая откатиться в сторону и вырваться из плена, но это было больше не важно. Одной рукой Мэри продолжала путаться в еще мокрых после душа прядях, вторая пустилась вниз, на широкую спину, к пояснице, останавливаясь на ремне джинсов.
Ральф оторвался от губ, скользнул по щеке, прихватил мочку уха.
— Кажется, мне пора кое-что вспомнить, — пробормотал он, спускаясь по шее и задерживаясь в ямке у ее основания.
— Мы это уже проходили, — неуверенно шепнула Мэри.
— Тогда был не я, а «Джонни Уокер».
— А сейчас?
— Только я.
6 сентября. Харрогейт, Йоркшир. Раннее утро.
Проснулась Мэри очень рано. Настолько рано, что солнце еще не успело подняться на достаточную высоту. Скромные лучи попадали в окно, но освещали номер недостаточно хорошо. Что же ее разбудило? Возможно, горячая рука на талии. Мэри попыталась отодвинуться, но рука притянула ближе и прижала к голой широкой груди. Нос уткнулся ей в затылок. И как-то сразу расхотелось отодвигаться. Мэри осторожно повернулась, взглянула в умиротворенное аскетичное лицо. Вот, значит, каково это, проснуться в объятиях Рэннальфа Уиндэма. Когда никто никуда не пытается сбежать и сделать вид, что ничего не произошло. Это просто восхитительно.
Мэри провела пальцем по греческому носу, коснулась колючей щетины, которая за ночь потеряла свою выверенную до миллиметра форму. Ральф не шевелился. В тишине комнаты было слышно его спокойное дыхание. Мэри подумала о том, как позволила себе сойти с ума вчера вечером. Слабость, и не более того. Как недавно сказал Ральф, если повторять себе это чаще, то можно и поверить. Маленькая слабость. Поблажка самой себе. К этому все шло после того, как ее вещи перекочевали из номера в номер. Рэннальф был непривычно внимательным все то время, что они провели вместе. Он не переставал подначивать Мэри, но даже тон его изменился. Было так легко забыть, что рядом с нею находился тот самый Альфи, который меньше двух месяцев назад удрал из ее квартиры. Сейчас перед Мэри был другой человек. Но ведь люди не могут изменить свою сущность, а тем более за каких-то пять дней.
Это отрезвляло. Мэри свесила ноги с кровати и медленно села. Нужно просто взять себя в руки и настроиться на нейтральное поведение Альфи, когда он проснется. Этого человека не смог вывести из себя даже угон машины, так что ночь с очередной девицей он воспримет как нечто само собой разумеющееся. От этой мысли Мэри затошнило. Пробежав глазами по комнате, она обнаружила разрозненные предметы одежды во всех концах помещения. Рубашка от пижамного костюма валялась на кресле, штаны — на тумбе от телевизора, а белье обнаружилось на выходе из ванной. Они ведь еще принимали душ, смывали мороженое… Мэри тяжело вздохнула, прикрывая глаза рукой. «Инцидент» после свадьбы еще можно было списать на количество выпитого спиртного, но то, что случилось вчера вечером и сегодня ночью оправдать было нечем. Мэри позволила себе стать еще одной вещью в длинном списке Красавчика Альфи. На какое-то время она разрешила себе поверить, что в ней есть что-то особенное, но наступило утро и вернуло мысли в здравое русло.
Мэри поднялась на ноги и на цыпочках стала обходить номер, подбирая свои вещи. Как Золушка, у которой в полночь платье превратилось в лохмотья, так и она с рассветом стала собой, Мэри Тейлор, серой мышью, случайно оказавшейся в одной постели с мужчиной мечты. Только мечту нужно было выбирать более грамотно, чтобы чуть меньше ненавидеть себя.
Мэри заперлась в ванной, быстро оделась, связала русые волосы в высокий хвост. Необходимо собраться с мыслями. Вернуть себе себя. Когда Рэннальф проснется, она просто улыбнется ему, как-то пошутит, предложит выпить кофе и забыть обо всем. Мэри постояла перед зеркалом, пытаясь изобразить на лице улыбку, но у нее ничего не вышло. Тогда она вздернула подбородок и глянула в отражение надменным взглядом, однако и он казался самой себе глупым и неестественным. Она не справится. Просто не сможет выдержать того беззаботного отношения, с которым столкнется через час или два.
И вдруг ей пришла идея. Спонтанная идея мелькнула в голове, когда Мэри делала очередную попытку растянуть губы в улыбке. Ей нужно сесть на поезд до Лондона. Это казалось лучшим решением. Один раз Альфи уже избавил их обоих от выяснения отношений после глупого порыва. Наверное, пришла ее очередь облегчить ему жизнь. Так было бы лучше всего. Никакой неловкости, никаких взаимных оскорблений. Мэри просто уедет и теперь уже действительно не встретится с Ральфом до самого Рождества. У нее будет в запасе четыре месяца чтобы зализать раны и восстановить свое самолюбие. К тому времени она наверняка уже сможет снова смотреть на него с величественным презрением.
Мэри бесшумно выскользнула из ванной. Она стала тихо складывать вещи в чемодан, но бросив случайный взгляд на кровать, замерла на месте с пижамой в руках. Ральф перевернулся на другой бок, обнял подушку, а одеяло съехало до поясницы, обнажая спину. На эту спину можно было смотреть вечно. Мэри пришлось приложить титанические усилия, чтобы отвернуться и не поддаться искушению оказаться рядом с ним. Она еще раз напомнила себе о беспочвенности всех своих надежд. И еще раз. И на всякий случай ущипнуть себя за руку. Только тогда Мэри смогла сдвинуться с места и продолжить собирать чемодан. Когда все было готово она забрала с тумбы мобильник и вышла из комнаты, не глядя в сторону кровати и стараясь не щелкнуть дверным замком.
Выйдя из гостиницы в осеннее утро, Мэри остановилась на крыльце и втянула в себя холодный воздух. Улица еще спала. Вдруг вспомнился случай из детства. Ей было двенадцать, родители отправили ее в летний лагерь, и там она увидела мальчика своей тогдашней мечты. Светловолосый, кареглазый, четырнадцатилетний Эдгар. Мэри страдала от неразделенной любви и плакала по ночам в подушку. А потом кто-то рассказал мальчику о ее чувствах, и он написал записку с предложением встречаться. Мэри не верила своим глазам, читая эту записку. На короткие пять минут она даже почувствовала что-то вроде счастья. Но потом что-то в ней изменилось. Пришло осознание того, как глупо она выдала себя. Ей вдруг стало ужасно стыдно за свои чувства, она боялась встретиться с Эдгаром и посмотреть мальчику в глаза. А еще больше нагнетало ситуацию то, что даже общие приятели были в курсе. И Мэри сбежала. Сначала она несколько дней прикидывалась больной, а потом позвонила родителям и уговорила увезти себя в самый разгар отдыха. Эдгара она так и не увидела.