Поймать жар-птицу

Уэй Маргарет

— Нет. Она знает… — Винни запнулась.

— …что разговоры о ней — табу.

— Она знает, что очень сильно ранила тебя, Скотт.

— Ну, это уже в прошлом. — Аквамариновые глаза сверкнули, словно драгоценные камни. — Для меня все закончилось, как только она уехала.

— Она любила тебя. И любит, — вырвалось у Винни.

— Не надо выжимать из меня слезу. — В его звучном голосе заскрежетал металл. — Алекс была нужна одна карьера. Добраться до вершины, любой ценой. Вполне справедливо. Она добилась такой известности, о какой только может мечтать любая балерина.

А то, что было между нами, — это сон. Невероятный, невозможный сон. Теперь я, наконец, это понял.

— Я всегда думала, что вы созданы друг для друга. — Винни опустила глаза, разглядывая свои руки без единого кольца.

— Ты безнадежный романтик, Винни.

— Да, я знаю.

— Ты, наверное, хочешь поехать к ней?

— У нее же никого нет, Скотти. Ты сам знаешь.

— Дьявол, у нее наверняка уже был десяток любовников, — сказал он с необычным для него сарказмом.

— Неужели ты, правда, так думаешь? — Винни была шокирована.

— Насколько мне известно, в мире балета царит сплошной секс, — ответил Скотт напрямик.

— Алекс ни в коем случае не пойдет на случайные связи, — убежденно произнесла Винни. — Она человек глубоких чувств.

Скотт отвернулся.

— Прости, Винни, но этому я не верю. Да мне это и безразлично. А ты мне не безразлична. Если хочешь поехать, надо поехать. Я организую.

Винни подошла и поцеловала его в щеку. Хоть она и сама была не маленького роста, ей пришлось подняться на цыпочки.

— Все–таки сердце у тебя на месте. Конечно, я могу навестить ее в больнице. Но ведь за ней некому ухаживать, Скотти.

— Не станешь же ты приглашать ее сюда! —спросил он пугающе мягким тоном.

— Она не поедет. Она знает, что ты будешь против.

— А как я могу быть за? — Он стоял перед ней в полной неподвижности.

— Скотт, пойми, она была так молода. Так удивительно талантлива. Ведь ты очень чуткий человек, пока речь не заходит об этом.

— Когда меня бросают, мне не до чуткости, — отрезал он.

— Это все из–за Стефани…

— Не вмешивай сюда мою мать, — сказал он ровным голосом, но Винни и сама поняла, что нужно остановиться.

— Извини. Просто я очень расстроена.

— Я понимаю, Винни. — Его лицо немного смягчилось. — Алекс — твоя крестница. Ты любишь ее, несмотря на то, что она чуть не сломала мне жизнь.

Серые глаза Винни наполнились жгучими слезами, а на щеках выступили красные пятна.

— Я люблю тебя больше всего на свете, но не могу избавиться от чувства, что я в ответе за Алекс. Я знаю: твоя любовь превратилась в пепел. А она позволяла тебе верить, что ваша любовь будет вечной. Но ведь Алекс была так молода. Ей было всего девятнадцать. Она стояла на пороге настоящих свершений. Девочка думала, что сможет иметь все сразу, и надеялась, что ты ее поддержишь.

— На расстоянии в тысячу миль? — В его голосе звенела ирония. — Чтобы моя жена, по которой я с ума сходил, сидела в Сиднее, а я в это время торчал здесь? Неужели она действительно думала, что у нее это выйдет? Что я отпущу ее и смирюсь? Я никак не мог поехать с ней. А, оставь все

это, Винни. Все в прошлом, и, слава Богу. Стоит только заговорить об Алекс, и у нас все идет наперекосяк. Поезжай, если нужно. Я тебя понимаю. Можешь даже остаться там, пока она не окрепнет. Но это если ты действительно веришь, что она не живет с каким–нибудь бедолагой, обалдевшим от любви. Только меня в эти дела не впутывай.

Она вторглась в его сны. Впервые за несколько лет. Всю ночь он беспокойно метался в постели, почти не спал, а сон был ему очень нужен. В предрассветный час он уже сидел один на кухне за завтраком, состоящим из кофе с гренками. Рабочий день у него продолжался от зари до зари, от темна до темна. Скотт и сам понимал, что нужно оставлять хоть немного времени на отдых и развлечения. Есть, конечно, конное поло — он любит эту игру и всегда отличался на состязаниях. Бывали в его жизни и женщины. Одно время даже очень много. Он пускался во все тяжкие, лишь бы совладать со своей страстью к Алекс. Секс без любви. На его взгляд, хорошего в этом мало. Как видно, он однолюб. А сейчас у него есть Валери Фримен. Валери понимает его лучше многих других. Шикарная блондинка, и сложена великолепно. Не работает, потому что получает щедрое содержание от отца. С ней не скучно, она хороша в постели и не цепляется за него.

Когда вошла Винни, ее осунувшееся лицо ужаснуло Скотта. Он вскочил, чтобы пододвинуть ей стул.

— Ты плохо спала. Давай налью тебе чаю.

Он направился к буфету, где выстроились в ряд блюда, накрытые крышками.

— Если б тыпоехал, Скотт, — выпалила вдруг Винни безо всяких предисловий, но он понял, что она имела в виду.

— Господи, Боже мой! — тяжко вздохнул он.

Глядя на него, Винни понимала его состояние.

Она плохо спала ночью и сейчас чувствовала пульсирующую боль в голове.

— Я понимаю, что слишком много от тебя требую, — с жаром воскликнула она, — но только ты можешь уговорить Алекс вернуться сюда. Мейн–Ройял принадлежит тебе. Я же не могу задержаться в Сиднее надолго. Я должна сдать работу в срок.

В молчании Макларен наполнил чашку чаем, поставил ее перед теткой и снова сел.

— Винни, ты знаешь, для тебя я сделал бы что угодно. Ты мне дороже всех. Но поехать к Алекс? Увидеть ее? Говорить с ней? Пригласить ее вернуться в Мейн–Ройял? Не пойдет.

— Кроме нее, ты никого не любил, Скотти.

— Между прочим, я нахожу Валери очень привлекательной, — протянул он.

— Она, конечно, продержалась дольше остальных. — Винни невольно улыбнулась, очарованная, как всегда, богатством и красотой оттенков его голоса. — Но она не тронула твоего сердца. Я слишком хорошо знаю тебя, Скотти.

— Тогда почему ты просишь меня встретиться с Алекс? — спросил он с вызовом.

— Потому что никто не умел заботиться о ней так, как ты, — сказала Винни. — Может быть, карьера Алекс закончена. У обыкновенных людей колено заживает, и они продолжают нормальную жизнь, но балеринам приходится выдерживать чудовищные нагрузки. Не у нее первой рухнула карьера из–за травмы.