Поймай меня, или Моя полиция меня бережёт

Орлова Анна

А ведь придется проверять! Еще и ответы писать. Закон об обращениях граждан, будь он неладен.

– Присаживайтесь, – предложила я, бегло просматривая бумаги.

– Я постою! – гордо отказалась визитерша.

Подозреваю, она попросту опасалась, что стулья не выдержат такого напора красоты.

Первая жалоба ожидаемо касалась Ихтиара. Мадам Цацуева невзлюбила бедного водяного с первой встречи и теперь не упускала случая обвинить его хоть в чем-то.

На этот раз она утверждала, что Ихтиар

держит наркопритон, – дескать, сама видела ночью крайне подозрительную личность на его участке. Небось за дозой приезжали!

– Постойте, – я помотала головой, – а как вы могли это увидеть? Ведь было темно?

– У меня бессонница! – чуть визгливо парировала дама, выпятив пышную грудь. – А шо, честной гражданке уже и проснуться ночью нельзя?!

Голос у мадам Цацуевой подкачал – к таким габаритам больше подошло бы сочное контральто.

– Можно, – вздохнула я. – Только не говорите, что у вас есть прибор ночного видения.

Насколько я знала, в жилах мадам Цацуевой не текло ни капельки крови волшебных народов, так что ее зрение должно быть в пределах человеческой нормы.

– Я и без него отлично все разглядела! – Она оскорбленно поджала губы и перешла в наступление: – Вы хотите сказать, шо я вру?!

– Нет, что вы. – Я пошла на попятную, отлично зная, что мадам не преминет при случае накатать кляузу и на меня. Эх, привлечь бы ее за заведомо неправдивое сообщение о преступлении! Кстати, а это мысль. – Проверим. Так, а тут что?..

И сделала вид, что увлеклась изучением следующей жалобы.

Впрочем, к концу страницы мой интерес стал непритворным. Героем сего заявления был Хельги, младший из семейства троллей.

Для верности я перечитала дважды. Пристальный взгляд мадам Цацуевой не позволял мне рассмеяться вслух, хотя очень хотелось.

– Кхм, я правильно поняла, – начала я медленно, отложив ее писанину в сторону, – что он напал на вас и насильно поцеловал?

– Принудил! – подтвердила мадам, обмахиваясь ладошкой. – Хулиган!

Прозвучало… томно.

Я вообразила эту сцену в красках: теплый летний вечер, мадам Цацуева в полупрозрачном одеянии, юный тролль, при виде такого зрелища потерявший голову от страсти…

Пожалуй, эта картина стоила того, чтобы увековечить ее на полотне какого-нибудь живописца! «Барышня и хулиган».

– И чего вы хотите? Привлечь его к ответственности за… мелкое хулиганство? – Последнее я произнесла с сомнением. Надеюсь, она не будет утверждать, что имела место попытка изнасилования? – Но он ведь несовершеннолетний.

– Пусть подрастет. – Мадам повела плечом с милыми ямочками. – А потом – женится!

От неожиданности я потеряла дар речи. Откашлялась и поинтересовалась сдавленно:

– А разве вы не замужем?

Стыд и позор мне! Домовому полагается

всех жильцов вверенного участка знать хотя бы в лицо. Но я полагала, что супруг мадам Цацуевой просто терялся на ее фоне.

– Я вдова! – Она уязвленно поджала губы. – Дважды.

– Сочувствую, – пробормотала я, собираясь с мыслями, а потом напустила на себя строгий официальный вид. – Извините, мадам Цацуева, но ваши требования не подлежат удовлетворению. Брак – это добровольный союз мужчины и женщины…

– Я буду жаловаться! – взвизгнула оскорбленная в лучших чувствах дама. – Так и знайте!

Она тяжело дышала, и огромная грудь взволнованно колыхалась.

Ужасно хотелось заткнуть уши пальцами, но, увы, приходилось слушать причитания и угрозы. Если женщина хочет замуж, то упаси вас Неназываемый становиться у нее на пути!

Когда я с трудом выставила ее прочь, до конца приемного времени оставалось немногим больше четверти часа.

Поморщившись, я потерла висок. Работа с населением – та еще головная боль…

А ведь мадам Цацуева наверняка еще и жалобу на меня накатает! Понятно, что ничего страшного, но объяснительную писать придется.

Подумав, я полезла в стол за шоколадкой, но едва пальцы нащупали шуршащую обертку, как в дверь снова постучали.

Я едва не застонала, закрыла ящик и обреченно крикнула:

– Войдите!

– Вы позволите? – вежливо спросил господин Ярый, остановившись на пороге.

На мгновение я им залюбовалась: стройная фигура, смуглая кожа, чуть раскосые насмешливые глаза и грация пантеры.

– Конечно, – кивнула я. В конце концов, теперь он один из «моих» жильцов! – Проходите, присаживайтесь. На что жалуетесь?

Яркие губы дрогнули в улыбке, и посетитель шагнул в комнату.

Я слегка смутилась: прозвучало действительно странно.

– Я имею в виду, что обычно к компетенции домового относится урегулирование споров из-за нарушения правил добрососедства, – отбарабанила я как по писаному и смутилась еще больше.

Присутствие господина Ярого выводило меня из равновесия. И дело не в бабуле!

Он окинул взглядом мой захламленный кабинет и покачал головой.

– Заверяю вас, госпожа Стравински, мне не на что жаловаться.

– Домовой, – поправила я упрямо. – Я при исполнении.

Ярый чуть пожал плечами и расположился на ближайшем ко мне стуле.

– Как изволите… домовой. Хотя называть так красивую женщину, на мой взгляд, почти кощунство.

– Благодарю, – ответила я сухо. – Итак, что вы хотели, господин Ярый?

Он внимательно смотрел на меня, прищурив темные недобрые глаза.

– У меня к вам… личная просьба.

– Слушаю, – откликнулась я нехотя.

Он сжал губы, затем проговорил медленно: