Пойнтер: Собачий глаз. Белое солнце Пойнтера. Пойнтер в гору не пойдет
Шрифт:
Единственной, на кого столь явная демонстрация мощи топей не возымела требуемого эффекта, оказалась Леах. Светлая эльфь прохаживалась туда-сюда за строем, как гиена за решеткой зоосада – хищно, монотонно, неостановимо, словно гипнотизируя джунгли и подчиненных своим напором.
Наверное, ей казалось, что так она напоминает полководца перед битвой… книжного и перед книжным же побоищем. Ерунда. Настоящие генералы накануне основательной бойни забиваются поглубже в блиндаж и торчат там, отставив зады, над оперативными столами и хрустальными шарами, заклятыми на связь и разведку. Высокородная в такой позиции выглядела бы соблазнительно, не спорю.
Уразумев, что на сегодня от кадавризированных организмов боевого порыва ждать не приходится, Инорожденная Дня решила подбодрить их личным примером – извлекла откуда-то более-менее подходящий к ее размерам топор и просочилась сквозь строй к самой кромке зеленки. И где только нашла эту стальную игрушку чуть меньше моего роста?
А, ясно, откуда инструмент – следом за ней плелся Большой Бу, в первый еще день виденный с мячом, обжитым военно-полевыми мышами. Тот самый, которому при кадавризации досталось шасси самого мелкого антропоморфа, саперного. Всего-то размером с крупного огра, каковым он и был при жизни.
Из-за этого забывший себя кадорг оказался в Четвертой Отдельной на роли кого-то вроде полкового воспитанника и со временем приобрел некоторые инфантильные черты, в критических ситуациях выходившие за пределы вменяемости. Вот и сейчас он увязался за высокородной ау Риер, плаксивым басом приговаривая: «Буу! Отдай, тетенька! Топорик казенный! Буу!»
С вяловатым интересом железные парни наблюдали за хай-леди, собравшейся замарать белы ручки работой, – неужто в самом деле решится? Отступать та не собиралась, и тяжеленный огрский саперный топор ничуть не был помехой ее порыву. Вывернув зазубренную махину над головой, Инорожденная Дня врубилась в ближайший ничем не повинный ствол. По броне впавшего в детство кадорга прозвенели щепки, лесина обреченно затряслась. Решилась-таки. Тормозов ей Судьба при раздаче пожалела, видимо…
Удар за ударом поочередно отдавался глухим эхом то от стены джунглей, то от строя КадБригады. Личный состав взирал на происходящее во все большем замешательстве. Зрелище того стоило. Лесная, наотмашь рубящая дерево, – это что-то… Даже мне стало невместно.
Большой Бу бестолково топтался за спиной Леах, поминутно уворачиваясь от ее неловких замахов. Топором она орудовала азартно, но неумело, по-бабьи. Но все же справилась как-то и, навалившись всем телом на топорище, налегла на ствол, провисший в лианной сетке. Дерево качнулось и начало-таки заваливаться в глубь джунглей, пока не рухнуло с треском. Эльфь торжествующе обернулась, воодушевленная достижением.
Ответный ход Мекана не заставил себя ждать. Откуда-то из самой гущи зарослей с нарастающим хрустом и гулом вывалился здоровенный, с осадника толщиной, подгнивший ствол, пролетел в дюйме от высокородной и со всего маху пришел на кумпол Большому Бу. Тот только руками успел взмахнуть, как ныряльщик перед прыжком. И все. Конец пришел тридцати шести процентам его биоадекватности, так некстати впавшим в детство…
По неровному строю Четвертой Отдельной прокатился глухой лязгающий ропот. Как ни странно, именно смерть собрата оказалась тем, что заставило остальных забыть об осторожности. В бой их погнал не безумный приказ светлоэльфийской стервы, а вполне законное чувство мести за своего. Всей толпой ломанулись, высокородную едва не стоптали.
Впрочем, у той после удара возмездия наблюдалась некоторая прострация. Так что стремительно переваливающиеся туши кадоргов Леах пропустила мимо себя, лишь отрешенно покачиваясь, словно водоросль какая под течением быстрой горной речки.
В воздух полетели зеленые клочья и пальмовая щепа, засияли синим струи «ведьминого студня», заставляющие все живое расплываться в слизь. КадБригада крепко взялась за дело, вгрызаясь в стену джунглей наподобие исполинской цепной пилы, где вместо зубьев – тридцатифутовые гиганты из семи металлов, движимых пятью стихиями. Заточенные специально под разрушение укреплений в условиях противодействия вооруженного противника всеми способами, включая магические. В общем, кто на дороге встанет, тому не позавидуешь.
Поначалу все шло почти успешно. Заросли от такого неистового напора вроде как оторопели и с ответными действиями замешкались. То есть стояли под ударом, словно обычный бурьян на заднем дворе у фермера, решившего совладать с ним посредством косы, серпа и сучкоруба. Но бывалого меканского ветерана лживым спокойствием зеленки не обманешь. Слишком часто на моей памяти доверившиеся ей расплачивались жестоко и неожиданно…
Сейчас я тоже не смог бы с уверенностью сказать, когда топи исторгли противодействующую силу. Гуще ли стали тучи насекомых над сотрясаемыми удар за ударом кронами пальм, суматошнее ли метания существ, потревоженных одержанием, – не поймешь. Только не заметить набирающее силу глухое недовольство джунглей с какого-то момента стало уже невозможно.
Раскачивание ветвей под секущими лезвиями приобрело свой, самостоятельный ритм. Свежие побеги и листья заплясали, на глазах отрастая взамен отсеченных. Выплескивающиеся из лиственной тени стаи живых тварей обрели единство, расчетливо ударяя в кажущиеся слабыми места строя. Будь там кто другой вместо мертворожденных осадников – смяли бы, не заметив. Даже двенадцатифутовых огров с джунглерубами в половину их роста и в полном саперном доспехе, герметизированном магически от воздействия биоактивной среды.
От насекомых и мелкоптичья нектарососного, тучами вьющегося над побоищем, малость напрягшись, я выставил ветровой щит – что-то вроде вихря вокруг себя, любимого, дабы отсечь любую попытку испробовать жало или клюв на беззащитном, в отличие от корпуса кадорга, теле. Раньше не пробовал, только знал, что такая защита в ходу у Инорожденных соответствующих симвотипов. Но Мекан по особой нужде чему хочешь научит. И чему не хочешь, тоже…
Наземная мелочь пока что обтекала стороной курганчик со стрелометом, на котором я пристроился. Тех же, кто посерьезнее, до поры сдерживали железные парни. Ненадолго, конечно. Зверье перло, как тесайрцы под Та-Ханхом. Не остановишь. Только убить можно, да всех не убьешь.
Так что вскоре следует ждать зубасто-когтистых гостей и по мою душу. К тому же еще, небось, шипастых, колючих и панцирных. Или все это вместе, как тесайрский дивнобраз-крохобор, который термитов на липкий язык берет, а во всех остальных, кого завидит, иглы ядовитые мечет, как заправский стрелометчик. Удивительно покладистая и дружелюбная скотина. Образец местного гостеприимства!
Ну вот, дождался. Напророчил маг себе смертной жути… Между стволами замелькали приметные продольно-полосатые шкурки. Целое море оранжево-черных спин на уровне моего колена. Похоже, оправдались самые мрачные мои предчувствия. Так и есть. Стремминги.