Поющая для дракона. Пламя в твоих руках
Шрифт:
Флайс взмыл ввысь по рукаву-коридору, а я уткнулась взглядом в заслонку, отделяющую салон от водителя. Сейчас она была поднята: серебристо-стальное, полупрозрачное стекло, чтобы во время поездки наслаждаться обзором как тебе угодно. Водитель не оборачивался, но даже случись ему обернуться, нас с той стороны все равно не видно.
– У тебя инстинкт самосохранения есть? – припечатал иртхан.
Промолчала, продолжая сердито сопеть. Мало того что меня вынесли как кулек с литтоновыми ягодками, так еще и нарычали. Очаровательно!
– Ты
– Пчел мне подарили впервые.
И не только пчел. За все время работы в Ландстор-Холле я один-единственный раз обнаружила в туфельке крошево из стекла. К счастью, до того, как сунула туда ногу перед выходом на сцену. С тех пор туфли я всегда проверяю.
– Как тебе взбрело в голову открыть гудящую коробку? – Упорно на него не смотрела, только чувствовала раздражение, волнами расходящееся по салону.
– У меня лампы в гримерной гудят!
– И поэтому надо всякую дрянь подносить к лицу?! – рявкнул он. – О чем ты вообще думала?
На глаза навернулись слезы.
– О том, что она от тебя.
После этих слов воцарилась тишина.
Меня накрыло и хотелось разреветься уже по-настоящему. Так, чтобы затопить весь салон вместе с его иртхамством. А почему молчал он, понятия не имею.
Молчал долго, пока не вернулся в эфир уже совсем другим голосом:
– Леона, посмотри на меня.
Пальцы легли на подбородок. Мягкое прикосновение, ласка. Которую я почти не почувствовала из-за дурацкого лекарства и которую так хотела продлить, но вместо этого мотнула головой.
– Не трогай.
– Леона.
– Не хочу, чтобы ты видел меня такой, ясно?
– Ясно, – вздохнули справа. – Яснее некуда.
А потом все-таки развернули лицом к себе.
Хотела брыкнуться, но почему-то замерла. Просто до ужаса захотелось потянуться губами к губам или дотронуться до резко очерченного подбородка. Соскучилась? Да, отчаянно, до дрожи, хотя расстались только сегодня утром. Точнее, уже вчера, но как же дико хочется обнять, прижаться, дышать им. Дышать полной грудью.
– Можно? – Пальцы легко коснулись щеки.
– Я луноликая, – предупредила тихо, глядя в тот самый желанный подбородок. – Два кратера, пять горок. Напугаешься, будешь плохо спать по ночам.
Вместо ответа он осторожно приподнял завесу волос, убирая пряди за уши. Одну за другой. У меня даже сердце замерло: страшно, аж жуть. Страшно увидеть разочарование или брезгливость. Страшно понять, что… Неуверенно подняла глаза и словно в яростный зеленый огонь шагнула, так на меня смотрели. Яростью окатило, как бурлящей лавой. На миг показалось, что меня сейчас снова покусают, только гораздо больнее пчел.
– Тот, кто это сделал, за это ответит. Слышишь?
Низкий голос Рэйнара. Искренность, сильнее которой что-то придумать сложно.
Всхлипнула и вздрогнула от ожегшего губы поцелуя. Обжигающего
Выпала из реальности, танцуя в языках охватившего нас пламени. Вместе с ним.
Почему… почему так?
Каждый миг как на вулкане. Как на краю переполненной огнем бездны, выброс которой способен стереть любого, оставив лишь тень на камнях.
Но падать в нее было совсем не страшно.
Только с ним я чувствовала так остро.
Так сладко.
Так жадно.
Каждый раз как первый или последний.
– Леона, – хрипло выдохнул он, отстраняясь лишь на миг, чтобы крепче прижать к себе, – я просто обезумел, когда мне позвонила Эвель.
Эвель?
– В Ландстор-Холл ты больше не вернешься.
Шмяк.
Примерно с таким звуком упали последние слова на мою и без того беспокойную голову.
– Мм, – сказала я, осторожненько выворачиваясь из объятий, – Рэйнар, это моя работа.
– Подвергать опасности свою жизнь я тебе не позволю.
– Какой опасности?!
– Самой непосредственной. Не знаю, как должна быть построена охрана, чтобы в клуб можно было пронести рагранских пчел.
Он смотрел на меня, хищно раздувая ноздри. Губы упрямо сжаты, а в глазах запечатано решение, обжалованию не подлежащее. То есть невозможность моего возвращения в Ландстор-Холл.
– Не могут же охранники вскрывать подарки! Все пропускается через стандартный детектор.
– Ключевое слово – стандартный.
Да что же он непробиваемый-то какой!
– Детектор для рагранских пчел еще не придумали, – заметила я, начиная заводиться.
Устроилась на сиденье поудобнее и сложила руки на груди, разглядывая город в огнях. Тут и там мелькали змейки аэроэкспрессов, рекламные щиты сменяли один другой с такой скоростью, что уцепиться взглядом за что-то одно не представлялось возможным.
– Дело не в пчелах.
– А в чем?
– Ты понимаешь, что могла пострадать гораздо серьезнее?
А то нет. Рагранские пчелы – это не мелкая пакость и даже не стекло в туфельки. Если бы Дрэйк не выдернул меня из черного облака, валялась бы сейчас в больнице с лицом, напоминающим пирог криворукого кулинара. Другу тоже досталось. Ему завтра выступать, и в отличие от меня Дрэйку не прикроешь заплывший глаз длинными волосами.
Напихать бы этому дарителю рагранских пчел в трусы.
– Понимаю. Но прятаться за твоей спиной и толпой охранников не стану. Мне нравится петь, сцена – это моя жизнь. Если помнишь, твои цветы передали таким же образом. И точно так же положили к зеркалу.
Вспомнила букет аррензий, и на сердце потеплело.
– Не путай цветы с угрозой для жизни.
– Я все равно буду петь.
– Вот как, – хмыкнул он.
– Именно так.
– Это называется обсуждать, Леона?
Так-так-так, вот только давайте без этого. Знаю я ваши дипломатические штучки.