Поющие кости. Тайны д'Эрбле (сборник)
Шрифт:
Так началась операция по задержанию опасного преступника, во время которой события развивались с ошеломляющей быстротой.
Портер моментально присоединился к Барберу. Они попытались выбить окно на первом этаже, но в этот момент в задней части дома раздались пистолетные выстрелы, сопровождающиеся полицейскими свистками. Миллер и двое детективов выскочили из мастерской, за ними Торндайк. Я крикнул Мэрион запереть дверь и побежал следом.
Тем временем со стороны дома доносились полицейские свистки и собачий лай. Затем раздались три отрывистых пистолетных выстрела, и через небольшое время задняя дверь распахнулась. Оттуда выскочил преступник. С выпученными глазами, весь бледный, за исключением носа, который оставался ярко-красным.
Миллер с двумя детективами бросились в погоню, следом за ними сержант Портер и бывший полицейский Барбер. Преступник бежал как ужаленный, но вскоре ему загородили путь выскочившие откуда-то сбоку несколько констеблей.
Он пытался прорваться, делая отчаянные зигзаги, отбросил разряженный пистолет и выхватил другой. Миллер и детективы почти настигли его, но он проворно развернулся и, угрожая пистолетом, заставил их отступить. Затем преступник с криками ринулся в нашу сторону, предварительно несколько раз выстрелив. Вдруг мою левую ногу как будто обожгло огнем, она подогнулась, и я тяжело повалился на землю недалеко от двери мастерской. Оттуда выскочила Мэрион. Она подбежала ко мне, опустилась на колени, обняла за шею.
– Стивен… Стивен, дорогой!
Глаза ее были полны ужаса и любви и не замечали ничего вокруг. Я умолял ее вернуться в мастерскую, тщетно пытался достать пистолет, поскольку преступник, оторвавшись от преследователей, быстро приближался к нам. Он отбросил второй пистолет и теперь, злобно оскалясь и бормоча проклятия, размахивал невесть откуда взявшимся огромным ножом.
Когда нас разделяло шагов двадцать, Торндайк поднял пистолет, нацелившись ему в ноги, но тут случилось неожиданное. Из дверей мастерской выскочила разъяренная Арабелла с массивным табуретом в руках, который держала с удивительной легкостью. Преступник ее не видел, зафиксировав взгляд на мне и Мэрион, так что ей удалось подбежать к нему достаточно близко и с силой швырнуть табурет, который ударил его под коленный сгиб. Ноги преступника резко подогнулись, он упал на живот и затих.
Все ждали. Преступник лежал, подрагивая конечностями, но вскоре и они перестали двигаться. Арабелла подбежала и остановилась, разглядывая его с напряженным интересом. Торндайк с пистолетом в руке наклонился и осторожно перевернул тело. Тогда стала видна торчащая из груди рукоятка ножа.
– Напоролся, – произнес Торндайк. – Скорее всего перерезал дугу аорты. Ну что ж, наверное, это к лучшему.
Он выпрямился, подошел к нам и быстро меня осмотрел.
– Вам повезло, Грей. Кость не задета. Разве что нерв.
– Да, – согласился я, – рана мышечная. Чувствую онемение, кровотечение несильное. Думаю, смогу доковылять до мастерской, если поможете встать.
Торндайк отрицательно покачал головой и подозвал двух констеблей. Они осторожно перенесли меня в мастерскую и положили на диван. Туда же привели двух полицейских. Сержант Портер был ранен в руку, а у Барбера сломано ребро. Я вздохнул с облечением – обе раны были не опасны.
Девушек вежливо попросили выйти в сад, после чего Торндайк всех осмотрел и наложил временные повязки. Все необходимое было у него в саквояже, с которым он не расставался.
В это время три констебля внесли мертвеца и, бормоча извинения, положили на пол, ближе к двери. Меня поразило его лицо. Восковая бледность, как и положено у покойников, особенно у тех, кто умер от потери крови, разительно контрастировала с краснотой носа и угревыми пятнами.
Ясность внес Барбер. Когда доктор оказал ему первую помощь, он подошел и сел на край дивана.
– Мастерски наложенный грим. – Барбер кивнул в сторону трупа. – Сейчас, конечно, это заметно, но когда он был живой, вы бы ни за что не догадались. Даже при ярком свете. Такие специалисты по гриму среди преступников – редкое явление, но и всегда тяжелое испытание для полиции.
Я посмотрел на Торндайка.
– Вы знали, что он загримирован?
– Догадывался, – ответил он. – И сержант Барбер тоже. Что ж, давайте посмотрим, как он выглядит на самом деле.
Торндайк наклонился и с помощью небольшого ножа слоновой кости для разрезания бумаги аккуратно сковырнул накладной нос и остальной грим на лице, выполненный из модельного воска. Затем смазал эти места вазелином и матерчатой салфеткой удалил красный пигмент. Теперь вся кожа была одинакового цвета.
– Все-таки это был Моррис, – воскликнул я. – Просто невероятно, как ему удавалось так изменить внешность!
– Это не так уж сложно, – проговорил доктор с улыбкой. – Разве вы забыли, как совсем недавно мисс Д’Эрбле продемонстрировала нам изменение лица восковой модели?
Я смущенно закивал.
– А другой, тот, что с крючковатым носом, тоже Моррис?
– Да, – ответил Торндайк, – только грим выбран более гротескный. Моррис, он же Бенделоу.
Пока я осознавал сказанное, в мастерской появился один из «маляров».
– Мы проникли в дом с черного хода, сэр, – произнес он, обращаясь с Миллеру. – Женщина мертва. Лежала на кровати в комнате второго этажа. Рядом на тумбочке стакан с водой и это. – Он протянул суперинтенданту флакончик с широким горлышком и наклейкой «Цианистый калий».
Миллер встал:
– Я туда скоро приду, посмотрю все сам. А пока в дом никого не пускайте и дайте мне знать, когда прибудут кебы.
– Два уже здесь, – доложил детектив. – С тремя каталками.
– Один повезет двоих мертвецов, а другой доктора Грея. Но сначала женщину завезите сюда, чтобы он ее опознал.
Детектив отдал честь и удалился, а через несколько минут двое констеблей завезли каталку с мертвой женщиной и поставили рядом с телом Морриса. Я смотрел на муляж того, что совcем недавно было сильной и ловкой женщиной. При мне с нее сняли капор, парик, очки, тяжелые накладные брови, стерли с век темный пигмент, и она превратилась в миссис Моррис. Я подтвердил это со всей определенностью. Затем мертвецов увезли.
– Итак, доктор, – произнес Миллер, – со своей частью работы вы, как всегда, справились отлично, а вот нам не повезло: я бы хотел предать его суду.
Торндайк улыбнулся:
– Мой друг, не унывайте. Все получилось как нельзя лучше. Да, он достоин виселицы. Но суду это надо было доказать. А улики по обоим делам, Ван Зеллена и Д’Эрбле, у нас косвенные и могли бы не убедить присяжных. Так что еще не известно, признали бы его виновным, как в Америке, так и у нас. А оправдательный приговор был бы катастрофой, о которой лучше не думать.