Поющий тростник
Шрифт:
– Ну да, я хватил через край! Мне недостает чувства меры во многом, но я абсолютно уверен, что имен но так надо воспитывать детей. Знаете, как я представляю современную школу? Кроме общеобразовательных предметов в ней преподают живопись, музыку, литературу и всевозможные виды спорта. И все по-настоящему! И учителя – художники, музыканты, писатели или спортсмены. Все они не ремесленники не халтурщики, и детей любят, и понимают их. Вот закрою глаза, и мне снится та школа, и я в ней учитель. Пусть самый скромный, но мастер своего дела потому что воспитание детей – дело, работа и вдобавок высшее искусство, какое я знаю
Наталья Савельевна слушала Щукина, как собрата, и не хотелось ей, чтобы он кончал говорить, не хотелось ему возражать, хотя много в его воображаемой школе было незаполненных и темных мест.
– А с Аллой мы исправим наши отметки. Ведь не в отметках дело, мы-то с вами хорошо знаем!
– Да. Но я бы настаивала, чтобы у Аллы остался один кружок, от силы – два. Она девочка, ей надо и на одной ножке поскакать, и в куклы поиграть. Переутомляться ей ни к чему.
Услышав насчет кукол, товарищ Щукин побледнел, но удержался и ничего не сказал вслух. Глядя в глаза учительнице и испытывая к ней чувство необыкновенной симпатии, он ощущал себя первоклассником.
Он подумал: а что, если влюбиться в нее, – вот пошла бы карусель! Раньше это у него получалось неплохо, но, оценив возраст свой, понял: просто так не, получится. Или серьезно, или никак.
Наталья Савельевна, уловив изменения в его лице не могла догадаться, о чем он думает. И стала жалеть, что так мала ее интуиция. А потом подумала, что и хорошо, что мала, иначе бы люди от жизни совсем устали.
– Заходите к нам, познакомитесь с ребятами! – сказала она. – Очень своеобразный класс, интересный. Мы-то с вами знаем – самое главное увидеть человека прекрасным. Сумеешь – значит, такой он и будет на самом деле.
Согласно кивнул товарищ Щукин, зажимая портфель под мышкой, и, на прощанье дав какому-то пареньку щелчок в лоб, понесся в свой институт, чтобы наконец свезти объяснительную записку к дипломному проекту и вручить ее терпеливому руководителю.
Его дочь Алла в эту минуту направлялась в бассейн и несла в кармане маленького пупсика, своего единственного утешителя, тайно подаренного бабушкой. Вот и сейчас пупсик говорил, что двойки – ерунда, их многие хорошие ребята получают. И Саня, и Лена, и Пиня Глазов, а раньше их получал сам Гончаров.
Пупсик был таинственным и тайным ребенком, потому что товарищ Щукин презирал кукол. Они ему не нравились, зато нравились машины, особенно управляемые. Он покупал их дочери и сам тоже играл в них, когда никто не видел.
Несмотря на усилия товарища Щукина, Алла оставалась робкой маленькой девочкой, с обыкновенными мечтами о куклах и платьях, как у Лены Травкиной, а больше всего ей хотелось, чтобы не обращали на нее так много внимания. Мама, правда, не слишком много с ней возилась, занятая работой и диссертацией, которая у нее медленно подвигалась. А ей хотелось бы, чтобы мама побольше с ней была. Вот когда чего нет, так того только и хочется. Мама все на машинке печатает и очень мало разговаривает, а как поговорить с ней хочется! Зато она никогда не ругает ее – экономит силы для диссертации.
Вечером, гордый, товарищ Щукин рассказал про разговор с Натальей Савельевной, про то, как она приглашала его в школу, и как учительница понравилась ему и он чуть-чуть в нее влюбился. Мама оторвала взгляд от страницы и, посмотрев на него грустными глазами, стала слушать дальше,
– Не ходи к нам в школу! – требовательно сказала Алла. – Тебя все девочки испугаются и по домам разбегутся, и никто не будет со мной играть на переменках. Не буду я ничем заниматься, только в бассейн ходить буду!
– Вот тебе и раз! Начали про сено, кончили про мыло, – на ходу сочинил поговорку товарищ Щукин.
– Не буду! Ни за что не буду! Спать хочу, в куклы играть хочу, как лягу, так и не проснусь месяц, – горячо сказала Алла, быстро разделась и юркнула в кровать, прижав к щеке пупсика.
– Забастовка? – грозно спросил папочка. – Откуда это у тебя?
И услышал в ответ:
– ОТВЕРБЛЮДА!
Так сказала ему дочь. А его ученая жена, молчавшая много лет, задавленная его темпераментом и властью, подняла на него умные усталые глаза и добавила:
– Сдавайтесь, товарищ Щукин! Ваше время кончилось!
Не выдержал товарищ Щукин и захохотал во все горло. На этом царство и владычество его кончились. К власти пришли женщины, а он стал у них на посылках.
Жизнь шестая
ЛЕНА ТРАВКИНА – ТЕОРЕТИК БЫТА
Алла Щукина в школе дружила с Мишей, но, когда он заболел, она нашла себе настоящую подругу, Лену Травкину, с которой ссорилась раз по двадцать в день, и все не по своей воле. Просто Лена иначе не умела дружить, как без конца ссорясь и обижаясь на всех, кто пытался на день или надолго быть ее подругой. Такой вздорный и обидчивый был у нее характер. Алле, помимо задач по математике, приходилось все время решать задачу – в каких отношениях она находится с Леной? – и спрашивать ее дрожащим голосом: "Ты со мной играешь, Лена?" Если Лена милостиво кивала головой, Алла чувствовала себя бодрой и готовой понимать все объяснения Натальи Савельевны. Если же нет, то настроение У нее падало, хотелось спать, и она мучилась, что навеки потеряла подругу. Мучительно было ходить одной на переменках и смотреть на Лену, окруженную девчонками, которым она что-то серьезно рассказывала.
Но иногда с Леной случались удивительные превращения. Она все перемены посвящала Алле и вводила ее во все подробности взрослой жизни, до которых сна была большая охотница и крупная специалистка. Когда Алла рассказала ей о своей несчастной жизни, Лена за минуту надавала ей такое множество советов, что, как мы уже видели, совершила переворот в доме Щукиных, приведя к власти женщин.
Так и не смог догадаться могущественный товарищ Щукин, откуда его дочь узнала таинственное слово "не буду".
Услышав от Аллы ее сонную повесть, Лена вмешалась в ее жизнь, потому что вообще во все вмешивалась, потому что любопытство, как чесотка, не давало ей покоя.
Жизнь у нее была беспокойная, так как знания свои она не умела скрывать и распространяла их среди детей и взрослых. Мама каждый день ее отчитывала за длинный язык и любопытный нос, а у Лены прямо холодело внутри, когда она слышала: "Уйди, это не детского ума дело!" Сначала холодело внутри от любопытства, а потом разгорался пожар – хотелось все узнать! И она узнавала.