Поздние ленинградцы. От застоя до перестройки
Шрифт:
И хотя еще пользуются популярностью строки Булата Окуджавы: «Я всё равно паду на той, на той единственной Гражданской, и комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной», пьесы Михаила Шатрова и «Братская ГЭС» Евгения Евтушенко, всё больший интерес вызывают мистика, религия, самообразование или чистый эскапизм. Выбор такой: уход в своебразнные культурные скиты или циническое приспособление к существующей реальности.
Сергей Миронов: «Придя в 1-й класс, я уже знал, что буду геологом. У меня не было никаких сомнений. Я не хотел быть ни космонавтом, ни пожарным, ни шофером. Я хотел
В 1969 году из дома по Баскову переулку, 12, выходит семнадцатилетний Владимир Путин, ученик десятого класса, и отправляется в Большой дом, Комитет государственной безопасности. Мальчик посмотрел фильм «Щит и меч» и хочет стать советским разведчиком. Он предлагает Комитету государственной безопасности свои услуги. Юный Путин получает отказ: «Инициативников не берем!». Времена комсомольцев-добровольцев в далеком прошлом. Семидесятники входят в мир, где инициатива не приветствуется.
Николай Беляк: «Предыдущее поколение старших братьев, которое, будучи сформированным в условиях такого жесткого, тоталитарного, да практически тюремного состояния несвободы, в период оттепели как бы ринулось в прорыв, сразу попало в резонанс и оказалось востребованным. Следующее поколение сформировалось в ценностно-смысловом качестве в годы оттепели, то есть в состоянии вот этой кажущейся свободы».
7 ноября 1967 года ленинградцы наслаждались невероятным зрелищем. Крейсер «Аврора» покинул свою вечную стоянку, подошел к мосту Лейтенанта Шмидта (сейчас Благовещенскому) и направил свое баковое орудие на Зимний дворец, как это было 7 ноября 1917 года. Страна отмечала 50-летие Октябрьской революции. Веселые и энергичные 60-е сменялись мрачными, безнадежными, вязкими 70-ми. Пропаганда восторженно восхваляет достижения социализма. Юбилеи идут один за другим: 50-летие Советской армии, комсомола, столетие Ленина. У молодежи оскомина от однообразных славословий.
«Аврора» приходит. Фото С. Подгоркова
Наталия Евдокимова: «Доведя до абсурда ожидание 100-летия со дня рождения Ленина, власть привела к тому, что над юбиляром постепенно начали посмеиваться. Пошли анекдоты. Один из первых был незлобивый, но всё-таки анекдот про Ленина: „Ильич говорил Крупской, что идет к Арманд. Арманд – что остается с женой дома. F сам – в Публичную библиотеку, и работать, работать, работать”».
Формально верность идеологии сохраняется. Но фактически Ленин теперь не бог, а комический персонаж. Герой анекдотов. Никакого другого кумира у семидесятников не появилось. Ленинизм не был заменен ни церковью, ни идеей либерализма, ни трудовой этикой. Ленина нет, и всё позволено. Любая большая идея казалась семидесятникам чем-то ненужным. У каждого – своя частная правда. Хрущев обещал коммунизм через 20 лет. Люди сомневались, но думали: «А что если… Чем черт не шутит». При Брежневе в коммунистические идеалы уже и из начальников никто не верит. Слова, произнесенные с трибун, – скучнейший ритуал. Их
Сергей Миронов: «Была большая неправда. Нам всем очень хотелось верить в то, что нам говорят. В то, что нам показывают по телевизору. И в то, что мы читаем в газетах. Но, читая, слушая и смотря одно, в жизни мы видели другое. И вот этот диссонанс, вот это умение читать между строк, это понимание, что там нам говорят красивые слова. Причем мы подозревали, что они сами-то в это не верят».
Александр Васильев: «Были две главные газеты: „Известия” и „Правда”, которые отличались только одним: в „Известиях” не печатали правду, а в „Правде” не было известий».
Те, кому по-настоящему интересна политика, вместо «Правды» и «Известий» слушают западные радиостанции – Би-би-си, «Голос Америки», радио «Свобода». Мощная система глушения не слишком помогает.
Борис Элькин: «Всё равно были места, где не сильно глушили. И были всякие фокусы. Можно было зайти, например, под пандус Литейного моста с приемником „Спидола”. И вот там было слышно иногда».
Газеты на Большом пр. Фото С. Подгоркова
На двадцать лет время словно остановилось. Люди, пришедшие к власти в 1964-м, будут править страной до 1985 года. Они обеспечат стране стабильность и относительно высокий уровень жизни, не допустят большой войны. Но цена этой стабильности – отсутствие какого бы то ни было движения, новых лиц и идей. То, что потом назовут застоем.
Эдуард Лимонов: «КПСС превратилась в орден таких геронтократов. Свежих людей боялись… Изъян социалистической системы. К власти не проходил ни один талантливый чел».
Людмила Чубайс: «Сейчас мы до 35 лет рассматриваем кандидатуры на серьезную работу. А раньше – старше 35-ти».
В любой стране и при любом режиме самый простой способ выбиться в люди – хорошо работать. Но в многочисленных ленинградских НИИ и КБ семидесятых годов посты завлабов занимают старшие братья – шестидесятники, а в начальниках – люди из поколения фронтовиков, которые годятся нашим героям в отцы. Перспективы карьерного роста близки к нулю, работа идет ни шатко ни валко.
Борис Элькин: «Я какой-то фигней занимался. Книжки читал в столе. Меня ловили. Я говорю, мне делать нечего. Они говорят, читай техническую литературу. Повышай свой уровень. Это ужасно было. Тетки красились. Бесконечно курить ходили. Ну, это такая выматывающая штука, конечно, выматывающая. Все заканчивали в 6 часов. В 6 часов звонит звонок. Во всех конторах. И вот все с низкого старта кидались бежать. То есть бежали с работы, как с пожара».
Если нет объединяющей идеи и захватывающего дела – главной становится личная жизнь. Все сыты, крыша над головой есть, скромную зарплату платят регулярно, всем примерно одинаковую.