Пожар страсти
Шрифт:
Францина ахнула.
– Ты такого мнения обо мне? Если это так, тебе должно быть стыдно! Ты слышишь, Джим?
– Слышу. Да, Гиацинта, это несправедливо. Последнее дело – обвинять мать в снобизме.
Возможно, это в самом деле несправедливо и не соответствует истине. И все же то, что Францина говорила о Джеральде и об этом доме…
– Прости, – промолвила Гиа. – Мне не следовало так говорить. Тем не менее ты его не любишь и попросту выискиваешь в нем недостатки.
Между матерью и дочерью часто возникали раздоры.
Напряжение снова разрядил отец:
– Вы обе даете волю эмоциям, что очень прискорбно, поскольку вы вполне разумные женщины и любите друг друга. Оставьте этот спор! Немедленно! Я не хочу ничего подобного слышать. Никто из нас не знает этого молодого человека настолько, чтобы судить о нем адекватно. Передай ему, Гиацинта, что мы хотели бы чаще видеть его. Если он искренен, то воспримет это приглашение с радостью. А теперь давайте докончим этот вкусный пирог.
Глава 3
– Тридцать миль в один конец, чтобы посмотреть экспериментальный фильм! Стоит ли это делать в такую погоду? – удивилась Францина.
Возражение было высказано в деликатной форме спустя две или три недели после затишья, и реакция на него последовала столь же деликатная:
– Ничего страшного, всего лишь дождь.
– Выгляни в окно.
Ветер яростно раскачивал и пригибал к земле деревья, так что нижние ветви касались земли.
– Сегодня последний день, – сказала Гиа, – так что у меня единственный шанс увидеть этот фильм. Говорят, он изумительный.
– Тебе придется ехать так далеко, чтобы прихватить его в Линдене.
– Потому что хорошая машина только у меня. На его машину нельзя полагаться. Не беспокойтесь обо мне. Урагана не ожидается. Мы посмотрим кино, перекусим и вернемся домой немного позже.
На экране влюбленная пара наблюдала за тем, как парусник приближается к лазурно-зеленоватому заливу Тирренского моря. Они стояли рядом, держась за руки. Бриз развевал юбку девушки, обнажая ее колени и бедра.
Джеральд сжал руку Гиа.
– Давай уйдем. Нам не обязательно смотреть до конца, верно?
– Это так красиво, – шепотом возразила она. – Мне хотелось бы досмотреть фильм.
– Ты можешь сама домыслить концовку, а я подарю тебе еще лучшую. Доверься мне.
Мотель стоял между заброшенным складским помещением и бывшей стоянкой, захламленной теперь проржавевшей техникой. Большой щит, установленный на видном месте и хорошо освещенный, сообщал о наличии комнат с телевизором и видеомагнитофоном. Они бывали здесь очень часто, и Гиацинта полагала, что дежурный портье узнал их.
Джеральд передернул плечами.
– Отвратительное, грязное место. Хотя мне следовало бы привыкнуть к этому. Я жил в подобном мотеле довольно долго.
– Не такое уж и грязное.
– Моя Гиацинта видит в нем что-то светлое.
– Почему бы
Джеральд хмыкнул.
– Ты все продумала.
– Я думала о тебе. Я думаю о тебе постоянно.
Они вошли. Гиацинта не имела понятия, какое имя он вписал в регистрационную книгу, и не спрашивала об этом. Это никого не касалось. Когда они захлопнули за собой дверь и заперли ее, Гиацинта разобрала кровать, постелила принесенное одеяло и начала раздеваться.
– Коснись моей груди. Послушай, как стучит сердце, – сказала она.
– Посмотреть на тебя – такая утонченная юная особа, такая амбициозная и серьезная. Никто не догадался бы, что в тебе таится. Во всяком случае, я этого не предполагал.
– Почему же ты пришел в тот день в музей и искал меня?
– Не знаю. Зачем вообще мужчина ищет женщину? Ты меня очень заинтересовала.
– А это не было любовью с первого взгляда? Не смейся. Это случается, и притом не только в волшебных сказках.
– Ладно, называй это любовью с первого взгляда. Ой, иди сюда! Забирайся ко мне под одеяло!
Отдыхая от короткой любовной игры, они лежали и слушали, как в окно барабанит дождь.
– Дождь такой же, как в тот день, когда мы с тобой встретились, – пробормотала Гиа.
Она прикоснулась губами к его шее. Ей хотелось лежать и лежать вот так, никуда не ехать, оставаться здесь, быть с ним всегда единым целым. Ее переполняли чувства. Она ощущала неведомую ранее радость и нежность. Сердце билось учащенно и гулко.
В коридоре послышались громкие голоса, затем хлопнула дверь.
– Ну и притон, – усмехнулся Джеральд.
– Я не обращаю на это внимания. Мы вместе с тобой. Разве этого мало?
– Нет. Но мы заслуживаем лучшего.
У Гиацинты подступил комок к горлу и на глаза навернулись слезы. Ей вспомнилась пословица: после коитуса человек грустит. Почему так происходит? Может, от страха, что подобный экстаз больше никогда не повторится?
Ощущение, подобное тому, что мы испытываем, слушая бессмертную музыку? Опасение, что этот июньский день уйдет навсегда? Или тревога связана с тем, что он не любит ее так, как любит она? Гиацинта крепко прижалась к Джеральду, и он заметил, что у нее влажные веки.
– Не знаю…
– Я просто дразнил тебя, притворяясь, что не верю в любовь с первого взгляда, – признался Джеральд.
– Скажи, что тебе нравится во мне.
– Я люблю твою серьезность, энергию, твой талант, голос, твою пылкость – все. Гиацинта, дорогая, ты напрасно беспокоишься.
– Мы должны быть абсолютно честны друг с другом.
– А разве это не так? Я что-то не понимаю тебя.
– Иногда я не решалась говорить… о некоторых вещах. Потому что их нелегко сказать. Мои родители хотели бы узнать тебя получше. Ведь мы часто с тобой встречаемся.