Пожарный СССР: Начало

Дамиров Рафаэль

– О-о-у… Пустите, меня сейчас вырвет! – простонал я, тут же почувствовав относительную свободу.

К счастью, не стошнило.

Сделал серию глубоких и частых вдохов-выдохов, затем почувствовал, что действительно отпустило. Мельком взглянул на свои руки и вдруг заметил интересный факт. Ранее, на правой ладони, с тыльной стороны, у меня имелась татуировка «Биомеханика». Так вот сейчас на положенном месте ее не было. И кожа на пальцах у меня как будто бы стала моложе.

Более того, я даже чувствовал себя немного иначе. Правда, было смутное ощущение, как после сильного бодуна.

Заметил в ощущениях что-то необъяснимое, смутное. Но это чувство медленно растворялось, с каждой минутой становясь все меньше и меньше.

Алкоголем я баловался, признаю. В основном пивом. Но до пьяного визга и необдуманных поступков дело никогда не доходило, свою меру я знал твердо. Всегда включался автопилот, который безошибочно вел меня домой спать. Вот только на «Дугу» мы полезли абсолютно трезвыми, так что какой, к черту, бодун?

– Парни… Где этот лазарет? – тихо поинтересовался я, спустя несколько секунд. Не хотелось торчать у всех на виду. Забиться бы в тихое место, чтобы все обдумать и не наломать дров раньше времени. Что-то мне подсказывало, что никакой это не розыгрыш. Слишком много всего странного.

– Темыч, ну ты это… Хватит уже! – отозвался второй солдат. Кажется, его фамилия Павлов. Этот выглядел хмурым, смотрел на меня с каким-то недоумением. – Чего людей пугаешь? Как будто в первый раз в лазарет идешь! Мария Андреевна тебя заждалась, поди…

И вдруг он как-то странно улыбнулся. Неуверенно, загадочно даже. Как в фильмах ужасов.

– Ладно, ладно. Все нормально… – пробормотал я, окончательно убедившись, что голос не мой. – Просто мысли в голове перемешались, наверное, и впрямь хорошо меня током долбануло. Ничего, скоро соберусь! Сколько там было вольт?

– Триста восемьдесят! – хмыкнул Коржов. – А какая разница-то? Забыл, что ли, как в прошлом году Селезнева насмерть поразило? Я же тебе говорил, не лезть туда. Все равно рубильник менять надо целиком, чинить бесполезно. Только сначала шкаф обесточить нужно было. А ты электрик, электрик…

– Ну да. Пожалуй, ты прав.

Мы продолжили путь и вскоре подошли к небольшому одноэтажному зданию, но уже из красного кирпича, при этом еще и небрежно окрашенного чем-то бордовым. Рядом со входом примостились клумбы с едва вылезшими из-под земли цветами, неподалеку начинали цвести ранние абрикосы. Вокруг уже благоухало.

На торцевой части здания видны несколько окон с белыми занавесками, обитая металлом дверь, небольшой порожек с решеткой для чистки обуви. А рядом, прямо на стене, приколочена неброская табличка с надписью «Лазарет». Первым на порожек поднялся тот, кто упоминал про Машу. Наверное, это здешняя медсестра или фельдшер. Ну или кто там обычно в лазаретах воинских частей сидит?

– Мария Андреевна! Мы к вам пациента привели! – крикнул он в пустоту небольшого коридора, открыв дверь. Я тут же ощутил запах йода и, кажется, касторки. Одновременно заметил, что сослуживцы как-то странно усмехнулись, кинув на меня косой взгляд. Боже, что там за бегемот эта Маша?!

– А? Что там у вас? – из полумрака коридора послышался молодой голос. Приятный, нужно признать.

Раздался скрип и в проходе появилась заспанная девушка, возрастом примерно лет под тридцать с копейками. Весьма симпатичная, в коротком медицинском халатике, немного выше колен. Темные волосы сзади собраны в хвост перетянутый резинкой, в районе груди болтаются очки на капроновом шнурке. Там же висели несуразные наушники от стетоскопа.

– Коржов? Я не поняла! Что тут делает… Жаров? – удивленно пробормотала она, на мгновение, впившись в меня глазами, затем перевела взгляд на одного из сопровождающих. – Павлов? Рассказывайте, что за шутки?

– Да это… Мария Андреевна… Артему, правда, помощь нужна! Нам ротный сказал старый склад вычистить перед дембелем. Ну а там темно, грязно было. Артем полез в электрический шкаф, но там рубильник рассыпался от старости, вот его током и ударило. Он минуту без сознания был, а потом очухался. Плохо ему, пока шли, шатало всю дорогу.

– Так! – медичка, видимо, оценив мой внешний вид, тут же надвинула на себя деловой тон. – Заходи в процедурную! Снимай китель!

Парни хотели помочь подняться, но я отказался.

– Да я и сам могу… – а сам при этом невольно обратил внимание, что Мария Андреевна очень даже ничего.

– Живее! – повысила голос медичка.

Я поднялся по ступенькам, прошел вперед по коридору, свернул направо. Сопровождающие остались на входе.

Здесь и разместилась процедурная, сразу справа у стены стояла кушетка со слежавшейся подушкой. Видимо, здесь медичку и разбудили. Вон, кружка с чаем стоит на столике. Рядом стоял двухъярусный шкаф со стеклянными дверцами, а внутри различались какие-то колбочки, баночки. На подоконнике примостилось небольшое радио, из динамика которого тихо, но бодро пел Юрий Антонов про крышу дома моего.

В воздухе пахло чем-то приятным, цветочным. И еще йодом.

Кстати, пока мы сюда шли, я обратил внимание, что на улице было не очень-то и тепло. Совсем не так, как в зоне отчуждения. Не может быть в июле такой погоды, да и листья на деревьях еще толком не выросли. Больше на конец апреля – начало мая похоже. Ну что за ерунда? Еще одна странность?

Если бегло подвести черту, то получалось, что я очнулся непонятно где, в совершенно незнакомом месте. Вокруг, определенно какая-то воинская часть, много солдат. Было отчетливое ощущение, что тело как будто бы не мое, хотя я не понимаю, как такое вообще может быть. Но уже несколько моментов наводили на эту мысль. Еще эти стенды, советский флаг. А теперь, до кучи, еще и время года не соответствовало! Какого хрена, а?

Было и страшно, и любопытно одновременно. Главный вопрос, на который я хотел найти ответ – как это получилось? И что теперь делать? Может, это глюк? Или сон?

Решительно похлопал себя по щекам, но пробуждения не последовало. Да и лучше мне тоже не стало. Зато удивило медичку.

– Жаров! У тебя все в порядке? Что это сейчас было? – Маша потрогала мой лоб, зачем-то хмыкнула. Заметил, что у нее горячие ладони. – Где болит?

– Самочувствие странное. Вроде ничего не болит, но мысли путаются! – пробормотал я, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Затем спросил прямо в лоб, рассчитывая на быстрый ответ. – А какой сейчас год?