Пожарский 3
Шрифт:
— Хозяин, надо уходить!
Хрен ты куда отсюда уйдёшь! Обложили, суки, убедятся, что основную часть магов вышибли и начнётся мясорубка. А ведь на терракоторых воинов магостатика практически не действует!
— Не дайте светящимся шарам приблизиться ко мне!
Девятеро синхронно поклонились.
— Слушаемся!
07. ТОЧКА НЕВОЗВРАТА
КАША
Болеслав Константинович не смог устоять, получив два магостатических удара подряд. С*ка, почему никто и никогда не говорил, как это больно?.. Да, он успел увидеть, как взорвалась царская
По шее как будто текло что-то липкое. Что это? Он провёл рукой и с удивлением уставился на кровь. Похоже, из ушей течёт. В голове звенело и это был всеобъемлющий, сводящий с ума звук.
Хорошо, что некоторые действия заучены до автоматизма. Рука дёрнулась в карману. Лечилки… Есть одна! Он выпил пузырёк и почти избавился от свиста в ушах, одновременно обретя способность слышать.
Не зря ли? Вокруг отчаянно кричали и выли на множество голосов. Дети… Они не могут справляться с болью. Не научены… Что-то ещё было такое про детей… Девочка! Анна! Царь погиб, но дочь его стояла со студентами!
Болеслав оттолкнул опрокинутую скамью и вцепился в столб. Вся площадь была окружена столбами. Утром на них развешивали приветственные лозунги… Скрежеща зубами он смог приподняться, покрепче ухватился за шершавое дерево и оперся о колено. И тут он подумал, что, возможно, магостатика повредила его разум.
Дикая какофония звуков. Сбоку чадят остатки трибуны. Площадь наполнена корчащимися телами. Девушки в нарядных платьях — словно смятые разбросанные цветы. И посреди этого стоят две фигуры.
Муромец. В него со всех сторон градом летят гранаты, воздух вокруг светится от вспышек — но Илье плевать. Этого можно было ожидать. Их родовое свойство — невосприимчивость ни к магическим, ни к антимагическим воздействиям. Илья стоит над кем-то, раскручивая огромную железяку в руке, и, похоже, сдвигаться с места не собирается. Воздух гудит от посоха, превратившегося в сплошной щит, низким непрекращающимся гулом отдаются врезающиеся в него гранаты, но Илья не даёт ни одной пробиться внутрь, прикрывая кого-то, кого сейчас невозможно разглядеть.
А второй — Пожарский. Он оказался на противоположном краю факультетского строя. И его, как в последнего стоящего на ногах, тоже непрерывно бомбардируют магостатикой. А вокруг… Болеслав сильно зажмурился, надеясь, что наваждение отступит, но когда открыл глаза, всё осталось по-прежнему. Вокруг Пожарского прыгало и кружилось кольцо из девяти глиняных акробатов. Они двигались с неимоверной скоростью и ловкостью, отбивая шквал летящих гранат. В воздухе над головой у Пожарского висел меч — он слегка мерцал и поворачивался, словно оглядываясь. А сам Дмитрий… Он стоял совершенно неподвижно, как будто задумавшись, а вокруг него раскручивался шторм. Очень странный шторм. Болеслав вспомнил ехидное замечание Ярены касательно их всеобщей внимательности и постарался вникнуть в структуру заклинания.
Он смотрел и не верил своим глазам. Это была не одна формула, а целая сеть, вливающихся и наслаивающихся друг на друга. Словно гигантская коса, в которую всё вплетают и вплетают новые ленты. Штормовой кокон становился шире и шире, а князь Пожарский стоял внутри, словно в глазу бури. Вот внутренняя капсула расширилась настолько, что акробаты оказались внутри неё, а внешние «ленты» заклинаний начали сталкиваться с магостатическими гранатами. Гранаты вспыхивали, заклинания схлапывались, но на их место из глубины кокона тут же встраивались новые, а кокон лишь укреплялся.
Что происходило внутри магической структуры, теперь было видно очень плохо. Вдруг штормовой столб дрогнул и медленно, шаг за шагом, двинулся в сторону Муромца. Одновременно из-под защиты бури выскочили те терракотовые акробаты, побежали между людьми, отыскивая кого-то, подхватили, потащили внутрь.
Волна обрушивающихся на Пожарского гранат превратилась в шквал, но князь продолжал идти. Поднимающийся столб покачивался, словно удерживать его на ходу было делом не самым лёгким.
Акробаты снова выскочили из-под укрытия и кинулись к Муромцу, мгновенно организовав вокруг него мелькающий защитный круг. Илья одной левой рукой подхватил лежащую у его ног девушку, в которой Болеслав узнал Белову, а посохом продолжал крутить над головами «зонтик». Вся группа двинулась на сближение с Пожарским.
Ноги у боевого декана нещадно тряслись. И, тем не менее, он постарался вцепиться в столб и встать прямее. Рядом застонала и завозилась алхимичка. Глаза её были закрыты, а рука шарила по карману — неужели у неё и лечилки с собой?
Вдруг один из акробатов остановился и уставился на Болеслава, крикнул что-то нерусское своему товарищу, и оба кинулись к нему.
— Её, её тащите! — он кричал изо всех сил, плохо себя слыша и показывал на Аристину.
Акробаты подхватили и поволокли профессоршу. Штормовой столб сделал ещё пару шагов к Муромцу, да и сам он, убедившись, что акробаты крепко держат защиту, начал отступать быстрее.
Кто-то, наблюдающий за всем со стороны, принял решение. Обстрел магостатическими гранатами резко прекратился. Со всех сторон из укрытий повалили вооружённые холодной сталью люди. Лица их были скрыты личинами. Болеслав отметил, что практически никто не стреляет — почему? И тут же нашёл ответ: им были нужны пленники! Причём, конкретные.
На противоположном краю площади крик взвился с новой силой. Нападающие переворачивали стонущих студентов, заглядывали в лица, кого-то уже тащили, рубя направо и налево всех, кто посмел оказать хоть какое-то сопротивление. Самая большая группа захватчиков бросилась к Беловой, но кроме Муромца, ловко размахивающего посохом, их встретило неожиданное дополнительное препятствие в виде глиняных акробатов, которые, конечно, оружия не имели, но немедленно включились в рукопашную.
И ещё в одном просчитался неизвестный противник. Как только магостатический обстрел прекратился, кокон бури мгновенно вырос чуть ли не в два раза. Следом он продвинулся в сторону Муромца на несколько быстрых шагов, приподнялся ближним к ним краем и накрыл и Илью, и Анну, и часть попавшихся глиняных акробатов, и всех, кто с ними бился или оказался у них под ногами. Со стороны всё выглядело так, словно столб бури съел сражающуюся группу.
В следующий момент — Болеслав мог бы поклясться — мелькнуло нечто вроде чёрной молнии, и он снова на несколько мгновений оглох. В этой существующей только для него абсолютной тишине он увидел, как кокон бури снова вспух и начал расширяться быстрее и быстрее, словно преодолел порог какого-то сопротивления. Пыльная мелькающая стена надвинулась вплотную, Болеслав зажмурился, инстинктивно прикрывая лицо локтем, начал падать… и в тот же миг оказался внутри.