Пожиратель чудовищ
Шрифт:
– Отрава есть, но неопасна, – промелькнул в голове мыслеобраз артефакта. – Быстро действует, но легко устранима.
– Это радует, – буркнул я, с некоторой тоской вспоминая съеденный завтрак. Если уж то, чем его напичкали, мне можно потреблять, не особо опасаясь за собственное здоровье, то, пожалуй, рискнул бы повторить трапезу.
– Не в еде, – неожиданно последовал ответ. – Яд в воздухе.
– Слов нет, одни мысли, – если всех, кто находится в тюрьме, не исключая охраны, решили потравить, то, скорее всего, на принца, находящегося где-то в верхней части замка, совершают покушение. Или уже совершили. А
– Маг, хватит пытаться вызвать у себя рвоту, – скомандовал я Мальграму, что в камере напротив уже пару минут пытался очистить свой желудок. А где-то по соседству уже хрипел в агонии еще один умирающий. – Отрава была не в пище, она распылена в воздухе, и вряд ли ты сможешь не дышать. Лучше открой как-нибудь решетку, а дальше разберемся.
– С чего ты взял? – невнятно побулькал чародей, не оставляя своего занятия.
– Тоже немножко смыслю в колдовских искусствах, – пожалуй, более понятное объяснение так с ходу сочинить будет трудновато.
– Врешь, – не замедлился с ответом волшебник. – Здесь лишь одна антимагическая камера, а будь ты хоть слабеньким знахарем, неминуемо сидели бы вместе.
Ага, так, значит, вот почему он пока еще не сотворил ни одного заклинания, чтобы спасти жизнь не окружающим, так хотя бы себе. Криков паники в подземелье стало заметно меньше, вероятно, как и тех, кто был способен их издавать. Распыленная в воздухе гадость действительно была быстродействующей, надеюсь лишь, что те, кто погибал сейчас, не испытывали особенно жутких мучений.
– Что-нибудь, способное помочь, сделать можешь? – обратился я мысленно к артефакту, но получил в ответ лишь желание помочь и некоторую растерянность. Слишком расплывчатое указание дал, понятно. – Силу увеличить, как тогда. И нечувствительность к боли.
– Ненадолго, – последовал ответ. – Мало ресурсов.
– Вот всегда бы такую готовность сотрудничать, – не замедлил попенять штуке, угнездившейся в моем теле, пока она была настроена на конструктивный диалог или хотя бы какое-то его подобие.
– Раньше нельзя было, – пришел незамедлительно мыслеобраз. – До первой трапезы нужные структуры формировать было не из чего. И вообще, я еще маленькая. Или маленький. Или маленькое?
Кажется, артефакт, сделанный из остатков Джулии, не знал, какого он пола и есть ли у него этот пол вообще. Ну, тут уж, боюсь, ничем помочь ему не могу. И даже не скажу, что хуже – иметь в качестве паразита-симбионта безликое нечто или вполне сформировавшуюся личность. Если же эта странная штука унаследовала свой характер от родительницы, то оно должно врать как сивый мерин и виртуозно уметь втираться в доверие. Не факт, кстати, что оно этого уже не делает.
В ответ на мои мысли пришли ощущение обиды и мыслеобраз в виде жалостно мяукающего котенка. Точно пытается манипулировать. Лучше бы меч из камня создал, как тогда доспехи. Тем более и нужен-то он ненадолго, лишь пока из камеры не выберусь, одолев решетку, гнуть прутья которой даже со сверхсилой будет сложно. Или нет, пожалуй, ломик лучше подойдет.
Пальцы правой руки вдруг переплелись между собой, завязавшись едва ли не в морской узел, а потом она размаху ударила
– Он будет очень прочным, но недолго, – последовал мыслеобраз от живого артефакта, когда в руках появился толстый восьмигранный шест. Судя по соотношению толщины и веса, сделанный из урана или чего-то близкого к нему в таблице периодических элементов. Надеюсь, врагов в броне из оружейного плутония на пути не попадется, а то грохнут еще… термоядерным взрывом. – Броню сделать не смогу. Или смогу, но когда рассеется, ты умрешь.
– Не надо нам такого экстрима, – вслух прошипел я, раздвигая каменным рычагом прутья решетки. – Кстати, почему голова не была вылечена?
– Было сделано все, что возможно, – уверило непонятное образование, отчетливо зашевелившееся под кожей. Судя по всему, мускульная сила резко увеличилась, ибо первый прут, до того стоически сносящий мои потуги, начал пусть медленно, но сгибаться. – Сохранение жизни после пролома костей черепа и ударной деформации части мозга, с последующим образованием обширной гематомы из свернувшейся крови, оказалось очень трудным делом.
– То есть как? – опешил я от такой информации. – Получается, тот старый пень своим поленом нанес мне смертельную рану?
– Вероятность гибели без своевременной помощи, оказывать которую никто из эльфов не стал, составляет около девяноста процентов, – пришло подтверждение. Ну, древолюб, ну погоди! Доберусь до безопасных мест и обеспечу себя деньгами – из кожи вывернусь, но заставлю магов придумать какой-нибудь аналог бензопилы «Дружба», достаточно дешевый, чтобы он повсеместно оказался введен в эксплуатацию!
Волшебник в камере напротив уже стоял на коленях, держался двумя руками за горло и жутко хрипел. Между пальцев его проскальзывали синие искры, видимо, спасая свою жизнь, Мальграм пытался преодолеть сопротивление узилища, но было ясно, без посторонней помощи единственного априори союзного чародея хватит ненадолго. А первый прут едва-едва изогнулся, поддаваясь моим усилиям. К счастью, строящие тюрьму не думали, что решетку будут ломать люди едва ли не в половину крупнее местных, да еще вдобавок улучшившие свои физические кондиции за счет чар.
Плечи кое-как пролезли в проделанное отверстие между неровно изогнутыми прутьями. Все, это уже коридор, осталось лишь ноги подтянуть и нос об каменный пол не расквасить. А теперь нужно открыть камеру напротив и достать оттуда мага, прильнувшего к не пускающей его на свободу и волю преграде и, похоже, уже отдающего концы. Во всяком случае лицо его подозрительно синеет, наливаясь кровью, словно у повешенного. Черт! Засова нет, замка нет, лишь какая-то руна в камне высечена там, где ему полагалось бы находиться. Нет времени разгадывать, каким образом нужно управляться с подобными заморочками гномов, а значит, придется снова гнуть толстые прутья при помощи ломика, с которого уже понемногу начинает осыпаться каменная крошка. Созданный на скорую руку артефакт уже начинал выходить из строя. А в других камерах подземной тюрьмы криков ужаса и просьб о помощи уже не было. Их обитатели окончательно и бесповоротно отправились на тот свет.