Пожиратель звезд
Шрифт:
– Не дергайся, сексом мы заниматься не будем. У нас другие цели.
Тесно работать бок о бок, лежа на тахте? Чудны дела твои, господи… Я пожала плечами, сняла скафандр и улеглась на кушеточный эшафот. Погас свет, и настала полная, беспросветная темнота, даже под закрытыми веками было светлее, чем с открытыми глазами. Только слышно, как Элии выбирается из своего футляра…
Наконец он растянулся рядом, положил свою ладонь поверх моей и вполголоса произнес:
– В такой вот комнате я и жил последнее время.
– Почему? – шепотом спросила я, ощущая его тяжелую
Вместо ответа он продолжил:
– Теперь тем же самым мы будем заниматься вдвоем. Закрой глаза.
– Куда ты так торопишься? – спросила я.
– Времени осталось мало, ты же слышала Боснекки. Нас запросто могут разогнать по разным концам Солнечной системы, и тогда… Надо успеть сделать кое-что. Слушай, когда я пытался нащупать внутренним взглядом старшую планету, постоянно утыкался в непонятную огромную стену. Мне нужно понять, что это значит, поэтому твоя помощь просто необходима.
– Что нужно делать?
– Ничего. Лежи с закрытыми глазами и смотри внутрь себя.
Я смиренно опустила веки. Блеклые пятна разной формы складывались в абстрактные узоры – угасали последние реакции в сетчатке, разбуженные светом, который попал в глаза задолго до того, как они закрылись. Как гаснущий свет звезды – ее уже нет, а свет от нее продолжает распространяться в разные стороны. И я внезапно поняла, что любая звезда занимает целиком все пространство Вселенной. Ведь излучение звезды – такая же неотъемлемая ее часть, как и тело. И получается, что исчезновение любой из них разрушает сложный узор мозаики вселенной.
В голове все поплыло, знакомое сладковатое чувство приближения ко сну развернулось непривычно переосмысленными образами. Вот я увидела двор соседнего дома, под завязку забитый автомобилями разных мастей... Вот по тротуару на руках пошел Сережка, рядом с ним, весело смеясь, шагал рыжева…
Зияющая черная трещина разорвала картинку пополам, и я увидела их! Настоящие звезды! Передо мной разверзлось безграничное сияющее пространство, оно всосало меня внутрь себя, оно было настолько ярким и живым, что я вздрогнула от испуга. И все сразу же исчезло.
Элии слегка похлопал ладонью по моей руке.
– Ш-ш-ш… Успокойся. Внутреннее зрение открывается на границе между бодрствованием и сном. Если ты заснешь в этот момент, то забудешь все, что смогла увидеть. А если не заснешь – сможешь видеть дальше. Этому-то тебе и надо научиться. Давай еще раз попробуем.
Я послушно закрыла глаза. Снова постепенно подкрался сон, вот я снова провалилась в черную трещину… И вдруг почувствовала свою невозможную, невообразимую мизерность под чьим-то холодным безразличным взглядом. Казалось, сама вселенная смотрела на меня из безумной дали – вот наша Галактика смутным, туманным пятном, вот на его краю наше Солнце, которое ничем не выделяется среди других звезд, мелких, как пылинки.
И я знала, что где-то там, на поверхности микроскопического булыжника, вращающегося вокруг неразличимой глазом звезды, на тонюсенькой пленке органики, его покрывающей, есть я, настолько маленькая, что меня как бы и нет.
И тогда я поняла, что это я сама гляжу на себя, что это я сама – Вселенная, и вот тут я испытала настоящий шок от осознания своей мизерности в масштабах космоса и понимания своего единства со всей Вселенной.
Меня как током дернуло. Элии тихо заметил:
– Наверное, мне следовало бы тебя предупредить, что внутренним зрением иногда можно увидеть нечто слишком непривычное. Пожалуй, хватит для первого раза, твоя психика слишком подвижна.
Он поднялся, сквозь пелену сковывавшего меня ужасающего видения было слышно, как он одевался. Зажегся свет, а я, механически взяв в руки скафандр, долго рассматривала его, не в силах сообразить, что с ним делать. Элии помог мне натянуть его на себя, при этом он что-то говорил, я его даже слышала, но отстраненно, как будто мне в уши натолкали ваты.
– Внутреннее зрение раньше встречалось у людей намного чаще. Думаю, именно оно помогло человечеству выжить на ранних стадиях развития…
Открылась дверь, мы вышли из жуткой черной комнаты. Элии продолжал рассказывать:
– Технологическая цивилизация, видимо, сделала эти гены невостребованными, теперь людей с подобными способностями осталось считанные единицы на все планеты. А у землян эти гены еще сохранились. Кстати, многие ваши ученые открывали законы мироздания, разбирались в его основах исключительно при помощи внутреннего зрения.
– Кто, например? – тупо спросила я.
– Тот же Эйнштейн… – Элии усадил меня в кресло, сунул в руки стакан воды и какую-то таблетку.
– И почему я до сих пор не Эйнштейн? – кажется, меня начало отпускать. – С такими способностями давно бы могла Нобелевскую премию получить…
– Вполне могла бы, – Элии устроился в кресле напротив. – Если бы знала о своих способностях и умела ими пользоваться.
– Давай пока не будем про мои способности, – попросила я. – Уж очень не по себе от всего этого. Расскажи лучше про Сириус. Я никогда не видела его, вот только тогда… твоими глазами. То есть видела, наверное, когда смотрела на небо, только не знала, что это именно он, слаба я в астрономии.
– Сириус – двойная звезда, вокруг него вращается… – Элии вздохнул и поправился, – вращалась всего одна планета по орбите, напоминающей восьмерку.
– Наверное, это красиво – два солнца?
Он невесело усмехнулся:
– Я смутно помню, как все это выглядело. Почти двадцать земных лет мне пришлось прожить в темноте. Потом меня сунули в корабль и отправили сюда. Мне больше никогда не увидеть своих солнц, поэтому давай оставим эту скорбную тему.
Мы замолчали. Я размышляла о том, что человек никогда не любил задумываться об основах своего существования. Глубокое заблуждение – полагать, что он живет в уютном и защищенном от любых напастей уголке под названием планета Земля. Некоторые всю жизнь привыкли думать, что живут только в своих домах, стоящих на улицах их крутого мегаполиса или убогой деревни. Но потом прилетает черная дыра, существование которой еще пару лет назад считалось недоказанным, и только тогда они начинают осознавать все свое микроскопическое убожество.