Пожиратель звезд
Шрифт:
– Бывало. Но с тех пор, как я узнал, что не одинок, меня поддерживает надежда, что мы с тобой справимся на пару обязательно, и после этого я снова смогу начать жить.
Элии прищелкнул языком и рассмеялся:
– Болтушка! Ты так и не дала мне порассуждать на столь болезненную тему. Впрочем, время еще есть, хоть и немного, зато аудитории в самом ближайшем будущем от меня некуда будет скрыться… Сережа, где мы?
– В стратосфере, – коротко доложил Сережка, обернувшись. – Через полчаса пойдем на снижение. Я тут внимательно подслушивал ваши проникновенные разговоры и хочу заметить, что выбор не зависит от количества спасаемых. Или ты делаешь что-то, или сидишь, не шевеля пальцем. По-другому не бывает. Наш выбор делаем мы сами, никто за нас не способен его сделать. Так что вини только себя, Элии. Но я всегда буду поддерживать тебя.
– По крайней мере, осознание того, что существуют люди, готовые тебя понять, приносит некоторое облегчение, – засмеялся Элии. – Особенно после беседы с Боснекки.
Я оживилась:
– Элии, ты ведь сказал, что знаешь, почему она так на тебя наезжает?
– Знаю, – неохотно отозвался он. – Но это ее тайна, пусть ею и остается.
В наступившем молчании я судорожно размышляла над таинственной причиной, побуждающей мадам Боснекки так терроризировать Элии, но ничего не придумала.
И тут я увидела, что наша Земля не такая уж и большая. Ее круглый бок внизу отчетливо выделялся на фоне красноватой полоски заката. Мы летели в полной темноте, над нами перемигивались звезды, четыре искусственные луны сияли мягким зеленоватым светом. Внизу из-под пелены облаков, закрывающих почти всю Европу, стали выглядывать города, очерчивая неярким светом границы Босфора. Вот уж никогда не думала, что однажды все-таки увижу Африку!
Густо заселенные районы Египта быстро ушли в ночь. Кое-где просвечивали небольшие поселения, но вот и они остались позади. И только неровности земной поверхности в свете новых лун отбрасывали по несколько теней каждая, отчего мне стало казаться, что мы летим вовсе не над землей, а над неизвестным сказочным миром.
Мадазулу, высоченная гора с плоской верхушкой, одиноким зубом возвышалась посреди саванны, она выглядела таинственным ночным цветком, распустившим вокруг себя длинные лепестки теней от нескольких лун. Малюсенькие деревья внизу с плоскими верхушками казались перезревшими грибами на тонких ножках. Вдруг меня охватило совершенно жуткое ощущение того, что все вокруг нереально, такого панического страха я еще ни разу в жизни не испытывала. Происходящее не казалось сном, нет, оно было совершенно иной реальностью.
Меня передернуло, Элии внимательно посмотрел на меня.
– Что с тобой, Женя?
– Мне страшно, – прошептала я, показывая вниз.
Он ободряюще похлопал меня по плечу, и я внезапно поняла, что такое настоящее, бесконечное одиночество, когда тебе не к кому приткнуться и выплакаться, ты одна, совсем одна в своем скафандре, и только тебе самой придется справляться со своими страхами и душевной болью, и никакие рыжие не смогут помочь. Я шмыгнула носом и стиснула зубы. Я справлюсь. Я больше не буду лить слезы. Никогда…
Почти ровная поверхность на верхушке Мадазулу с одной стороны поднималась вверх, образуя несколько уступов, покрытых кустарником. Вокруг машины валялись булыжники разного размера, а больше смотреть было не на что. Я подошла к самому краю и глянула вниз. В синей глубине теней, под самой горой ничего рассмотреть не получалось, зато дальше, на освещенной лунами земле отчетливо выделялись черные силуэты редких деревьев, которые на горизонте сливались в сплошную черную полосу леса.
– Если решишь прыгнуть – костей не соберешь, – осторожно заметил Сережка. – Здесь паутина пока не работает.
– Какая еще паутина? – пожалуй, и в самом деле разумнее держаться от края подальше.
– Ты же вроде на лекции была? – пыхтя, спросил он у здоровенного мешка, который как раз вытаскивал из машины.
Брякнув его на землю, Сережа снова полез в машину, не переставая брюзжать:
– Или прослушала? Ах да, вы ведь сбежали на пару, как школьники. А вроде взрослые достойные люди…
– Тебе занудство не к лицу, – заметила я. – Чего это тебя разобрало?
– И в самом деле, чего? – выразительно удивился Сережа. – Так вот, вокруг всех высоких предметов – домов, гор, деревьев и тому подобного устанавливается специальное защитное поле. Чтобы тот, кто вздумает случайно или намеренно сломать себе шею, лишился этого удовольствия.
– Ты хочешь сказать, что упасть будет вообще невозможно? Ниоткуда?
– Женьк, – заржал Серега, – я просто балдею от твоей сообразительности.
Элии, пока мы трепались, молча бродил по центру плато, рассеянно пиная камни, которые лихо разлетались в стороны от его башмаков, а некоторые даже скатывались вниз. Сразу после их падения некоторое время было слышно, как они резво подпрыгивают по склону, потом шум довольно быстро стихал.
Сережа все выгрузил и громко объявил:
– Ну, все, ребята! Дальше сами справляйтесь. Мне еще лететь черт знает сколько, утром занятия, а я не железный. Пока, в общем!
Свет в машине погас, она с тихим шелестом поднялась в воздух. Я проводила ее взглядом. Вот она слегка блеснула с высоты отраженным лунным светом, вот небольшое черное пятнышко чиркнуло по зеленоватому пятну одной из искусственных лун. Все, больше не видно. Я обернулась – Элии смотрел в ту же сторону.
Мне стало зябко, не то чтобы вокруг похолодало, скорее, посвежело. Но пролежать ночь без движения… Вот ведь безголовая!
– Я плед забыла, – охнула я.
– Одним обойдемся, – равнодушно отозвался Элии, сосредоточенно пристраивая небольшую плоскую черную коробку посередине расчищенного от камней участка.
Как только он отошел от нее, коробка с бешеной скоростью начала раскладываться. Глаз не успевал уследить за ее движениями, в лунном свете казалось, что на земле, размахивая крыльями, танцует диковинная птица. Танец коробки закончился превращением ее в большой черный куб.