Пожиратель. Книга IV
Шрифт:
А дома меня ждал сюрприз.
— Знаешь, Игорь, — заявил мне отец, когда я, переодевшись, зашёл на кухню, где он пил чай и смотрел телевизор. — Я тут подумал и решил, что не хочу связываться с заводом. Не нужно нам это.
У меня чуть ноги не подкосились от такого заявления. Я весь день мотался и решал вопросы, связанные с возвращением прав на завод, а он решил. На кухне, за чашкой чая под просмотр новостей. Нет, я, конечно, люблю отца и очень уважаю, но вот здесь был с ним в корне не согласен. Более того, я разозлился, и, видимо, отец заметил это по моему
— Ну зачем он нам, сынок? — спросил отец таким миролюбивым и невинным голосом, что злость на него сразу же прошла, но удивление не пропало.
— Что значит, зачем? — сказал я. — Папа, завод — это серьёзное дело, это деньги, это возможности, это будущее нашей семьи. Хорошее, безбедное будущее.
Отец призадумался, а я, продолжая пребывать в лёгком шоке, присел на стул. Я ожидал всякое: что будут проблемы в суде, что не сможем запустить производство, что не найдём на это деньги, но вот что отец решит, что завод нам не нужен, я не ожидал.
Признаться, до того разговора с Медведевым в столовой я вообще не задумывался о том, что можно забрать, или точнее, оставить себе завод. Почему-то я был уверен, что приватизация прошла с нарушениями. Мысли не допускал, что там всё чисто. Но когда Александр Витальевич сказал, что момент с приватизацией будет очень сложно откатить, потому что там всё было сделано по закону, я тут же оценил ситуацию. И сразу же принял решение.
Заводами не разбрасываются, тем более такими, как Императорский Екатеринбургский оружейный завод. Я сказал это Медведеву, и я был в этом уверен. Конечно, немного боязно, но оно однозначно того стоит. Это не видеосалон. Это даже не рынок. Это совершенно иной уровень: пропуск в другой мир, шанс полностью изменить свою жизнь и жизнь своей семьи. Выйти на тот уровень достатка, что я имел в своей прошлой жизни. А может, даже и забраться выше.
За такие перспективы стоило побороться. В конце концов, у меня был довольно богатый опыт в прошлой жизни, и заводом я тоже руководил. Пусть недолго, пусть не таким большим, но всё же. И этот опыт должен был мне сейчас помочь. Как и опыт преодолевать трудности, несмотря ни на что.
И первая трудность на моём пути к вершине успеха заключалась в нежелании моего отца вместе со мной на эту вершину карабкаться. И с этим нужно было срочно что-то делать, пока отец окончательно не убедил себя в том, что завод нам не нужен.
— Папа, ты неправ, — осторожно произнёс я и повторил сказанную накануне Медведеву фразу: — Заводами не разбрасываются!
— Возможно, ты и прав, — сказал отец. — Но я не хочу заниматься заводом. Я в этом совершенно не разбираюсь и не могу взять на себя такую ответственность.
— А ты им и не будешь заниматься. Ты владелец, тебе не обязательно влезать в управление.
— А кто будет это делать?
— Я!
— Ты? — удивился отец. — А ты сможешь? Тебе ещё и девятнадцати нет.
— Ты во мне сомневаешься?
— Ужа нет. Давно нет. А после того как ты вытащил меня из тюрьмы… — отец замолчал, развёл руками и признался: — Я даже не представляю, как тебе это удалось.
—
— Слово дать не проблема, — возразил отец. — А вот сдержать его — совсем другое дело.
— Я если даю, то, как правило, держу.
Отец окинул меня внимательным взглядом, покачал головой и произнёс:
— Удивительно. Как быстро ты повзрослел. Знаешь, Игорь, иногда я разговариваю с тобой, и мне кажется, что это не ты. Ещё весной, когда ты учился в лицее, ты был совершенно другим — простым мальчишкой, а сейчас мне кажется, что я разговариваю со своим ровесником. Причём с ровесником, который знает в жизни намного больше моего. Неужели тебя так поменяла академия?
— Армия меняет людей, — вспомнил я старую поговорку и усмехнулся. — Но дело не в академии. Просто так получилось. Ты же видишь, какая вокруг ситуация, хочешь не хочешь, а приходится взрослеть.
— Всё равно, ты как-то очень уж быстро и сильно повзрослел, и это всё очень странно и удивительно, — произнёс отец.
— Ты просто выпал из нового ритма жизни за эти полтора месяца, — сказал я. — Сейчас всё очень быстро меняется. И вопрос с заводом нам желательно тоже решить быстро.
— Не нравится мне эта идея, сынок, — продолжил стоять на своём отец.
— А ты смотрел на это с другой стороны? — спросил я.
— С какой?
— Ну вот, например, с такой: мы не забираем завод, его окончательно разбазаривают, на его земле строят жилой комплекс, а те сотрудники, которые сейчас сидят дома без работы в неоплачиваемом отпуске и ждут, когда их позовут назад, они поймут, что уже никто никуда их не позовёт. А другой работы у большинства из них нет. Как тебе такой расклад?
— Людей жалко, — вздохнул отец. — Но почему ты уверен, что завод не будет дальше работать? Его могут вернуть государству, а там назначат нового толкового директора, тот запустит производство.
— Папа, государство — это с одной стороны мощнейшая махина, которая может раздавить кого угодно, но с другой — это неповоротливый гигант, под самым носом у которого особо ушлые люди проворачивают всё, что им нужно. На этот завод, а точнее, на его земли, уже положили глаз бандиты, и они своё возьмут. Они обанкротят завод и проведут новую приватизацию, и таки доведут свой замысел до конца. Единственное, что может спасти завод — это хозяин, которому будет выгодно, чтобы это предприятие функционировало.
Я сделал небольшую паузу, чтобы перевести дух, после чего продолжил:
— Я не альтруист, папа, я хочу получить этот завод, чтобы обеспечить себе достойную безбедную жизнь. Себе и вам с мамой и Катькой. Но я при этом планирую обеспечить людей работой, платить им хорошие зарплаты и дать им серьёзную социалку. А люди ответят мне тем, что будут хорошо работать, и это принесёт мне дополнительный доход.
— Да откуда ты это знаешь?! — воскликнул отец.
— В умных книжках прочитал. И я никогда не разгоню этих людей и не продам землю завода под стройку, потому что мне нужно не здесь и сейчас срубить денег, а создать задел на будущее.