Пожиратель. Книга IV
Шрифт:
— Первый год без процентов, а начиная со второго под минимальный — равный ключевой ставке Имперского банка.
— И в чём подвох?
— Нет подвоха.
— Но вы не похожи на того, кто занимается благотворительностью.
— Это не благотворительность. И подвоха здесь действительно нет.
— Родион Савельевич, когда мне говорят, что подвоха нет, я понимаю, что он не просто есть —
На это Соболев лишь рассмеялся, чем окончательно перешёл все грани приличия. Я, конечно, для него — пацан желторотый, но всё же я при этом ещё и хозяин большого завода. И пришёл за кредитом под проценты, а не денег на спонсорство выпрашивать. И смех банкира в этой ситуации был крайне неуместен.
— Нет никакого подвоха, Игорь, — произнёс Соболев, в этот раз обратившись ко мне даже без отчества, чем окончательно меня разозлил. — Я просто дам тебе кредит, потому что он тебе нужен. Вернёшь как сможешь.
Ещё и на ты? Это уже походило на какой-то сюрреалистический розыгрыш.
— Не смотри на меня так, — продолжая улыбаться, сказал банкир. — Семьдесят миллионов для меня — ерунда, это не сравнится с тем, что ты для меня сделал. Я просто пытаюсь хоть как-то тебя отблагодарить. В прошлый раз не получилось — Гришка разбил машину, но в этот раз он рассказал мне, что у тебя проблемы с запуском завода. Вот я и приехал, чтобы наконец-то лично тебя поблагодарить за спасение моего сына и помочь тебе.
Гришка? Спасение сына? Картинка начала складываться у меня в голове. Но как?
— Тебе интересно, почему у нас разные фамилии? — спросил Соболев, словно прочитав мои мысли. — Ошибки молодости. Но хоть Григорий и внебрачный мой сын, люблю я его так же, как остальных своих детей. А иногда мне кажется, что даже больше остальных. Очень уж он мне меня молодого напоминает. Но меня, как видишь, усмирили, а Гришка не даётся.
Родион Савельевич снова рассмеялся, а потом, словно спохватившись, спросил:
— Надеюсь, ты не против, что я на ты?
— Конечно, нет, — ответил я, до конца ещё не придя в себя. — Вы же отец моего друга.
— Ошибка молодости, о которой я никогда не буду сожалеть, — продолжил рассуждать Соболев. — Люблю Гришку, хоть
— Благодаря мне? — удивился в свою очередь я.
— Тебе! Григорий безмерно тебя уважает и хочет быть таким же, как ты: сильным, бесстрашным и, что немаловажно, серьёзным. Правда, с третьим пунктом у него пока не очень получается, — Соболев рассмеялся. — Но с первыми двумя — вполне. Я даже иногда тебе завидую: ты больший авторитет для моего сына, чем я. Ну а когда Гришка рассказал мне про тут вашу историю… Всё рассказал… Этого, Игорь, я никогда не забуду.
Родион Савельевич резко стал очень серьёзным, встал из-за стола, подошёл ко мне, крепко пожал мне руку и повторил:
— Никогда не забуду!
И, похоже, Соболев не на шутку разволновался — его магия буквально рвалась наружу, я это прекрасно видел. И ещё я почти физически ощущал исходящую от него мощь. И пытался как-то переварить происходящее.
Гриша не врал, батя у него действительно оказался очень крутой. Впрочем, это я и так уже давно понял. Но то, что он ещё и сильный одарённый, да ещё не просто богатый, а невероятно богатый — это было сюрпризом. Пусть не аристократ, но это уже не так важно. С его богатством Соболев имел влияние поболее, чем у большинства аристократов.
И ещё я вспомнил Лисицких. Как же они тогда легко отделались. Повезло дуракам. При всей их крутизне в масштабах Новосибирской губернии конец бы им пришёл, если бы Аня не откачала тогда Гришу.
Пока я обо всём этом думал, Соболев вернулся на своё место и сказал:
— В общем, мы договорились, условия кредита я озвучил. Если нужно будет больше — не проблема. Если будут сложности с графиком выплат — всё решим. Не чужие всё же люди.
Родион Савельевич снова улыбнулся и, спохватившись, добавил:
— А я ведь так и не сказал секретарю, чтобы она нам кофе принесла!