Пожиратель. Книга IV
Шрифт:
По большому счёту в бою от них толку немного — очень уж они короткие, у того же Ледяного клинка эффективность в разы больше. Когти хорошо работают, когда надо куда-то вскарабкаться или что-то разорвать. Но здесь и сейчас это был практически идеальный вариант, потому что, в отличие от того же Ледяного клинка, Когти тигра из-за своего размера не выходили за рамки ограничений, установленных правилами турнира.
Вот только как их использовать? Просто царапать противника и наносить ему раны? Это несерьёзно — такому бугаю даже раны от Когтя тигра нипочём. Ну потеряет немного крови, ну испытает дискомфорт. По
Пока я быстро прикидывал варианты, Джаггернаут продолжал меня ломать, и я с ужасом почувствовал, что силы меня начинают покидать. Причём магии было в избытке, её перекачка от противника не уменьшилась, просто физические мои силы были на исходе. А когда такое происходит, то и магия уже не в силах помочь. Она укрепляет и улучшает, но должно быть хоть что-то, что можно укрепить и улучшить. А сил у меня уже почти не осталось.
Но к моей радости противник тоже ослабевал — по крайней мере, его магическая дымка иссякла чуть ли не на три четверти. Да и хватка ослабла — если в начале раунда я вообще не мог пошевелить левой рукой, прижатой к телу, то теперь при желании можно было даже попробовать её высвободить.
И у меня созрел новый план. Я таки быстро активировал заклятие Когтя тигра, но только на левую руку, после чего смог вывернуть эту руку так, что моя ладонь оказалась в районе груди Джаггернаута — с правой её стороны. Это хорошо, что с правой — задеть сердце и убить соперника мне не хотелось. Хоть это и допускалось правилами, но меня не прельщало становиться убийцей из-за пяти миллионов франков.
Как только я почувствовал, что моя ладонь превратилась в железную звериную лапу с острыми когтями, я впился этой лапой в бок Джаггернаута и принялся этот бок разрывать. Соперник тут же вздрогнул и стал ещё сильнее сжимать свои ручищи. А я ещё быстрее разрывать ему бок.
Довольно быстро я дошёл до рёбер и выломал два из них. Англичанин при этом дико рычал, словно раненый зверь, но хватки не ослаблял — наоборот, ещё её усилил, хотя ранее мне казалось, что сильнее давить на меня уже просто невозможно. Но нет. Видимо, предел был ещё не близко.
Я начал задыхаться, похоже, мои рёбра, тоже все переломанные, уже впились в лёгкие, а может, соперник сдавил моё тело так, что уже сами лёгкие сжались. Так или иначе, дышать я почти не мог. Но и англичанину стало сильно хуже — я, выломав ему рёбра и разворотив грудную клетку, добрался-таки до его правого лёгкого и превращал его в кашу своими стальными когтями.
Это был уже не поединок, это было хрен пойми что. Мне совершенно не нравилось то, что я делал, но какие у меня были варианты? Проиграть? Дать сломать себя? Нет уж, извините, не для того я приехал. Всё, что не запрещено правилами — разрешено! Пусть некрасиво, но зато эффективно.
Впрочем, это для меня некрасиво, а трибуны ревели в восторге — такого зрелища в финале никто явно не ожидал. Народу нравилось. А я подумал, что если выживу сейчас, то на арену уже точно никогда не выйду по своей воле. Даже за очень большие деньги.
Джаггернаут так сильно меня поломал, а я так искромсал его внутренности, что если бы не усиление тел и сильнейшие заклятия, мы не просто давно бы рухнули и потеряли сознание, мы вряд ли ещё оставались бы в живых. Но магия творила чудеса: мы не
От мысли, что через минутный перерыв это всё начнётся сначала, мне стало ещё хуже. Видимо, противник придерживался такого же мнения, поэтому он решил вложить все оставшиеся силы в последний рывок и попытаться добить меня до окончания раунда. И он решил действовать моим методом — пробить мне грудную клетку и добраться до моих внутренних органов. Но вот только к моему большому сожалению, он начал пробивать левую часть грудной клетки — видимо, решил, что вырвать сердце будет быстрее и надёжнее.
Но Джаггернаут сделал ошибку — понадеялся на свои лапищи и не стал их модифицировать. Однако с первого удара пробить моё укреплённое тело не вышло, а до второго дело не дошло — я с испуга так дёрнул рукой внутри его грудной клетки, что зацепил там железными когтями что-то особенно важное. Может, позвоночник ему сломал, может, какие-то нервные окончания перебил. Сложно сказать — я в этот момент уже находился в состоянии аффекта и мало что понимал.
Противник резко дёрнулся, отпустил меня, закатил глаза, обмяк и, казалось, вот-вот упадёт. Возникло дикое желание изо всех сил заехать ему с ноги в голову, чтобы он уж точно рухнул на пол арены. Но я сдержался — стало противно. И дело было не в Джаггернауте. Я просто не хотел больше драться. Всё, перебор. До тошноты. Никогда ни при каких обстоятельствах больше не буду драться на потеху публики.
Безусловно, случиться может всякое, и явно ещё не раз мне придётся в жизни сжимать кулаки и применять боевые заклятия, но на арену я больше не выйду! Точка!
Раздался гонг. Пятый раунд закончился. Возможно, и стоило добить соперника, чтобы он упал, и рефери зафиксировал его проигрыш. Неужели через минуту всё начинать заново? От одной этой мысли стало тошно. Хотя глядя на Джаггернаута, трудно было представить, что за минуту без помощи лекаря он придёт в такую форму, чтобы продолжить бой. Впрочем, я не знал, как мне самому дойти до стула в углу. Было больно даже шевелиться.
Так мы и стояли. Рефери подошёл ко мне и что-то произнёс на французском, но я ничего не понял и в ответ лишь вздохнул. Затем рефери с этой же фразой обратился к англичанину. Но и тот промолчал. И даже не вздохнул. Вообще никак не отреагировал. Просто стоял как вкопанный. А примерно через полминуты упал.
Рефери тут же подскочил к Джаггернауту, о чём-то его спросил и, не получив ответа, громко крикнул в зал. Тут же на арену вбежал лекарь из команды англичанина и принялся приводить громилу в чувство.
А я стоял, думая лишь о том, как бы тоже не упасть. Рефери подошёл ко мне, взял меня за правую руку и поднял её. И выкрикнул какую-то фразу по-французски. Я разобрал в ней всего два слова: Молот и «виктуар». Похоже, мужик объявил о моей победе.
Глава 23
Глядя на аплодирующие трибуны, я невольно улыбнулся. Как ни крути, а побеждать приятно. Драться — тяжело, больно и опасно, а побеждать — приятно. Впрочем, своего решения: ни при каком раскладе больше не выходить на арену, я не изменю. И покину её сейчас с большой радостью.