Пожиратель
Шрифт:
Однако сначала нужно было спрятать пистолет, и знал одно место, где можно было это сделать.
Сев в автобус и доехав почти до самого дома, я вышел на одну остановку раньше, чем требовалось. Там поблизости находился гаражный кооператив, в котором у отца когда-то стояла машина. Со временем надобность в автомобиле не то чтобы отпала, но ему выдали транспорт от завода, так что собственную машину отец продал.
Но гараж остался, превратившись в склад всякого барахла, и в одной из стен этого гаража имелся один неприметный кирпич, за которым
Дойдя до нужного гаража, я зашёл сбоку и, вытащив нужный кирпич, заглянул внутрь — в мой тайник. При виде старой рогатки с уже потрескавшейся кожей и высохшей резинкой улыбка сама появилась на моём лице.
Нахлынули воспоминания о детстве в семье Вороновых, когда мы с отцом эту рогатку выстругивали. Как он учил меня правильно резать резину, как регулировать натяжение…
Глубоко вздохнув, я не стал вынимать рогатку. Это память, и она важна сама по себе, хотя, разумеется, если смотреть трезво, никакой ценности не могла представлять. Но сегодня эта незатейливая рогатка подняла моё настроение, напомнив о том, как я был счастлив. И ещё её сохранность показывала, что тайник до сих пор никто не обнаружил.
Уложив рядом с рогаткой пистолет в платке, я вернул кирпич на место. Теперь — за тортом для сестры, благо денег у меня хватает. А там, глядишь, ещё какие презенты попадутся.
Выбрать торт труда не составило. А вот в отделе для девчонок я застыл, понимая, что не смыслю в этом ничего. Как и положено любому нормальному мужчине, я ни черта не понимаю в том, что нужно девчонке-подростку. Красивая заколка? Браслет или серьги? Лак для ногтей? Верного варианта — мобильных телефонов в этом мире ещё не изобрели.
В итоге, плюнув, я принял соломоново решение: куплю и Катьке, и матери по букету. А там, если что, можно будет и ещё что-то придумать.
После всех покупок у меня осталось ещё много денег. Не так уж и плохо я на рынок сходил, да и стипендия от Владислава Степановича кое-что дала. Так что я мог и родителям немного подкинуть, им деньги точно не помешают.
Домой я добрался как раз к обеду. Надавив на кнопку звонка, дождался, когда за дверью прозвучат звуки шагов. И стоило сестре открыть, как мне в лицо ударили такие родные и такие вкусные запахи маминой еды.
— Игорь?! — воскликнула Катя, застыв в дверях от удивления.
— Привет, мелкая! — ответил я с искренней улыбкой. — Пустишь братца домой, или так и будешь на пороге держать?
Одна эта встреча развеяла всё напряжение, которое копилось во мне с момента, как я сошёл на перрон вокзала. И домашний вид сестры, и запахи с кухни, и даже вид немного уже уставшего ремонта в коридоре нашей квартире.
— Кто там, Катя? — донёсся до нас голос матери.
Сестра отступила, позволяя мне войти, и я объявил:
— Мама, я дома!
И началась суета. Мать вылетела в коридор, и на секунду замерла. А я протянул ей один из букетов и, поцеловав в щеку, крепко обнял.
— Кать, это тебе, —
— Ну зачем цветы, сынок? Они же кучу денег стоят, — сказала мама, любуясь при этом букетом.
— Затем, что я вас люблю, — ответил я. — А это — на стол!
Торт был продемонстрирован, чтобы и мама, и сестра пришли в себя. Хотя, конечно, меня самого переполняли эмоции. Я ведь так недолго отсутствовал, но сколько всего за это время произошло, сколько всего свалилось на мою семью.
Это пока я был в академии, и понятия не имел, что происходит в Екатеринбурге, мне казалось, что здесь всё в порядке. Но теперь, насмотревшись на то, что творится на улицах, я буду переживать о своей семье.
— Проходи, сынок! — обрадовалась, отбирая у меня торт, мать. — Катя, сбегай за хлебом!
— Ага, мам, — отозвалась сестрёнка, вдевая ноги в тапочки, и тут же хлопнула дверью.
— Вася! — позвала отца мать. — Игорь приехал!
В родительской комнате раздался грохот, и отец вышел оттуда в своём ремонтном костюме — старая дырявая футболка, не менее старые треники. В руках он всё ещё держал молоток, а между губ торчали удерживаемые ртом гвозди.
— Сынок! — бросив инструмент, обрадованно воскликнул он, едва не выплёвывая гвозди, чтобы поскорее меня обнять. — Ты надолго?
— Дали десять дней, но без учёта дороги, — ответил я, обнимая отца.
Всё же какое приятное чувство, ощущать, что у тебя есть семья. Наверное, я никогда не перестану наслаждаться этим.
— Так, Игорь, руки мыть, и за стол! — распорядилась мама. — Вася, бросай свою полку. А я как раз готовить закончу.
Через пару минут я уже сидел на кухне на своём месте, отец на своём. Мать металась, спеша расставить тарелки, а тут и Катя вернулась с буханкой свежего, ещё тёплого хлеба.
— У нас новый магазин открылся? — спросил я. — Откуда такой хлеб в обед?
— Это соседка печёт, у неё муки теперь — два балкона завалены, — пояснила мать. — Я ей масла закинула пять килограммов, так она нам в течение месяца по булке в день печёт. И ещё половине подъезда.
— А откуда у тебя столько масла? — начиная подозревать нехорошее, уточнил я.
— Так, зарплату продуктами выдали в прошлом месяце, и теперь какое-то время так будет, — пожала плечами мать.
— А тебе, папа, надеюсь, не выдают зарплату патронами? — попытался я разрядить обстановку шуткой.
Но отец сразу нахмурился. Это мне не понравилось.
— А отца уволили, — вздохнув, сказала мать. — Мы тебе не хотели говорить, чтобы не расстраивать. Но раз уж ты приехал, чего скрывать?
— Но как уволили? — удивился я. — Ты же лучший в своём деле!
— Завод закрывают. Почти всех уже уволили, — вздохнув, сказал отец. — Остальных к концу недели оформят. Министерство обороны сокращает расходы.
И сразу же мне вспомнился директор академии. Владислав Степанович, выходит, боялся он совершенно не зря.