Пожиратели миров. 10 том
Шрифт:
Его верные товарищи так и не раскрыли тайны его гибели, сказав, что он отдал жизнь за нечто большее, о чём могут представить жители этого мира. «Он отдал её за то, чтобы у вас наступило завтра», — так ответил Зигфрид, отведя взгляд, и она была склонно верить, что тот, кто мог бросить вызов чуть ли не всему государству, погиб, борясь с действительно страшным врагом.
Вернувшись с Марой, Алианетта лично проследила, чтобы все сели в челнок и никого не забыли. На её совести были дети, и она отдавала всю себя на то, чтобы заменить им мать, если это было вообще возможно.
После того,
Да, из другого дома, но она всем сердцем была готова посвятить себя этому. И делала многое, чтобы дом вновь встал из пепла, как сделал это несколько лет назад. Это была её любовь к семье, которую она частично успела потерять. Её отцу пришлось лишь смириться и закрыть на это глаза, иначе он рисковал потерять не только вторую дочь, но и более-менее сотрудническую связь с домом, которому пророчили великое будущее.
— Так, Фарен, мы опаздываем на десять минут, — предупредила Алианетта, садясь в челнок.
— Не беспокойтесь, госпожа Голд. Мы не опоздаем, — заверил он её.
— Очень на это надеюсь. Так, дети, пристегнулись, давайте. Кален, ты тоже.
— Да, тёть Али… — вздохнул он. Мальчик тяжело переживал потерю матери, но справлялся, как и положено мужчине.
— Ну всё, полетели, — махнула она рукой, и челнок медленно поднялся в воздух в сопровождении целой делегации военный кораблей, что им выделило для охраны государство.
В конце концов, Финисия вот-вот станет супругой наследника Вальцелава, и допустить, чтобы с её семьёй что-то произошло, особенно после того, как именно Барбинери сделали огромный вклад в сохранение порядка, они не могли. Второй раз ударить в грязь лицом государство позволить себе не могло.
И потому дом Барбинери только начинал переживать свой расцвет, становясь домом, с которым придётся считаться не только сильнейшим домам государства Тринианского, но и кланам из других стран.
Алианетта бросила взгляд в окно, где открывался вид на зелёный пушистый лес, который сверху обрамляло голубое небо.
Они многое потеряли, они многих потеряли, и мир перевернулся, но… жизнь, она всё же продолжается. И на эмоциях Алианетта обняла Мару и Дору, которые недоумённо посмотрели на неё, такие маленькие, но такие смышлёные.
— У вас всё будет хорошо, — прошептала она, чмокнув в щёку сначала одну, а потом и другую. — Я сделаю всё, чтобы так оно и было…
Очень скоро целая эскадра скрылась в теперь уже мирном небе.
Эпилог
Тишину редколесья нарушал только щебет птиц. Лишь иногда к нему добавлялся шелест листвы, когда налетал слабый ветер, колыша траву у земли. Сквозь негустые кроны повсюду пробивался солнечный свет, придавая этому место какой-то своеобразный сказочный вид, что мог поднять настроение. И лишь опустив взгляд, можно было понять, что это было места, где ты мог найти покой и уединение.
Могилы, аккуратные каменные, выстраивались осторожными рядами среди стволов, ухоженные и очищенные, будто время ни разу не тронуло их. Они стояли в тишине и одиночестве, скрытые от посторонних глаз, но под присмотром тех, кому было суждено сохранить память о людях, что однажды встали на защиту своей семьи во всех смыслах этого слова.
И около двух могил, расположившихся совсем рядом, сидя на коленях и сомкнув руки в замок что-то тихо шептали две девушки. Быстрый взгляд по надгробиям, по портретам и скупым надписям, давал понять, что здесь были захоронены Катэрия и Грант Барбинери. Рядом возвышалась величественная могила прошлой главы этой семьи, Марианетты Барбинери.
Семья, с которой началось восхождение дома Барбинери и которые погибли, сражаясь за него.
И две девушки, как бы трепетно они относились к могилам, не могли прочувствовать ту боль, что хранило это место. Тогда они были лишь детьми, чья память смазалась, а потом и вовсе стёрла воспоминания об ужасе давно минувших дней. Сейчас они лишь знали, что их родители погибли во время войны домов, встав на защиту государства против предателей.
— Так, ну всё, мы закончили, можно возвращаться, — встрепенулась темноволосая девушка. — Давай, а то опоздаем.
— Да-да… — медленно, даже слегка лениво произнесла светловолосая, медленно вставая с колен. Она коснулась надгробных камней по очереди и тихо произнесла. — Мы пошли, мама и папа.
— Мы ещё вернёмся! — её сестра была куда более шебутной.
Вдвоём они направились к выходу с кладбища семьи Барбинери, шагая по вымощенной камнем дорожке.
— Ну что, ты сказала, что ссосалась с тем патлатым парнем маме? — толкнула Мара сестру в бок, захихикав.
— Очень смешно, — фыркнула она. — По крайней мере, я не прогуливаю уроки.
— Уроки по физ-ре!
— Да какая разница, — слегка высокомерно задрала Дора нос. — Тебе бы оценки подтянуть.
— Охотницам не нужны оценки так-то! Главное — сила!
— Ну да, я и забыла, что мозг вам не нужен, — хмыкнула она.
Так, негромко, и даже любя переругиваясь, они подошли к выходу с кладбища, где их ждала женщина, которая заменила им мать.
Алианетту было не узнать.
Она изменилась, повзрослела и стала элегантной, чьи тридцать семь лет не отразились на её лице никак, лишь добавив того самого шарма взрослой женщины. До сих пор Голд, но в семье Барбинери её всё равно все считали родным человеком, особенно Дора и Мара. Шестнадцать лет она жила с ними, заботилась о них, и могла по праву называться их матерью. И пусть Алианетта ни разу и не просила так себя называть, дети, что выросли в красивых девушек, сами к этому пришли.
— Вы долго, — заметила она строгим тоном.
— Да Дора ябедничала мама, — хмыкнула Мара. — Мы же успеваем.
Та взглянула на часы.
— Это пока вы успеваете, но будете и дальше так телиться, точно опоздаем. Да и что-то в последнее время вы ведёте себя слишком фривольно. Может урезать вам карманные расходы?.. — последнее она произнесла задумчиво, посмотрев в небо.
— Ну ма!
— Не ма, Мара. Так, ладно, Дора, солнце, когда приедем, проследишь, чтобы Мара не напортачила нигде в документах, хорошо?