Пожиратели огня
Шрифт:
Оливье рассказал со всеми подробностями о трех произведенных на него покушениях; друзья решили, что отныне он никогда не будет выходить из дома один, а только в сопровождении канадца и его верного Воан-Ваха, которые вызвались служить ему телохранителями.
— Париж опаснее австралийского буша! — меланхолически заметил старый траппер.
— И скрываться здесь гораздо легче! — добавил Люс.
Бедный канадец чувствовал себя здесь совершенно выбитым из колеи; он сознавал, что здесь он бесполезен в тяжелой борьбе с Невидимыми, — здесь, где сыщики и полицейские вполне заменяют ружье и револьвер; и старый траппер с нетерпением ждал, когда он очутится наконец среди русских широких степей, где снова почувствует себя вольной птицей полей и лесов.
— Итак, — проговорил Красный Капитан, — «человек в маске» здесь?
— Только он один мог задумать такое сложное покушение! — заметил Люс.
— Впрочем, — продолжал Оливье, — тот отрывок фразы, который я слышал под мостом, не оставляет никакого сомнения!
— Я не думаю, чтобы после вчерашней неудачи он еще долго остался в Париже, — сказал Люс, — к тому же Великий Совет, вероятно, спешит узнать от него все подробности событий, разыгравшихся в Австралии. С рассветом я предприму свой поход и вечером дам вам отчет о результатах моих наблюдений и поисков!
При этом Люс умолчал, что он решил проследить посланника Панамы, дона Хосе Коррассона, участие которого в печальных приключениях графа казалось ему подозрительным.
Между тем разговор невольно коснулся черного генерала.
— Мне он показался совершенным джентльменом и вполне порядочным человеком, — заметил Оливье, — и я завтра же лично поеду к нему отблагодарить его за его участие ко мне!
— Вы этого не сделаете, граф, — сказал Люс тоном, не допускающих возражений. И сыщик, не скрывая своих подозрений, решил высказать их собравшимся.
— А почему же нет? — спросил Оливье.
— Потому что я считаю это опасным для вас, может быть, даже для вашей жизни!
— Я вас не понимаю!
— Этот господин не внушает мне никакого доверия!
— Как? Только потому, что он поспешил ко мне на помощь?
— На помощь к вам поспешил не он, а те два полицейских; генерал же явился уже тогда, когда вам не грозила ни малейшая опасность!
— Но он поспешил на мой зов!
— Это он вам сказал?
— Не только сказал, но и доказал, так как очутился подле меня почти одновременно с полицейскими!
— А я все-таки продолжаю настаивать, граф, чтобы вы не ездили к дону Хосе Коррассону: вы еще не сознаете коварства и всей силы ваших врагов. Неужели вы забыли, при каких условиях мы с вами познакомились? Помните, агент, избранный вашим отцом и Лораном, приехавший в Мельбурн для того, чтобы охранять вас и ваши интересы, человек, к которому вы питаете полное доверие, оказывается одним из членов общества Невидимых! И после этого вы продолжаете еще быть доверчивым! Позвольте мне изложить вам факты так, как я их понимаю: «человек в маске» прибыл в Париж раньше вас и, зная, что вы должны приехать, заранее мастерски подготовляет вам ловушку: двое из его приверженцев следят за вами, третий вводит вас в заблуждение ложным маневром. Все прекрасно придумано. Но «человек в маске» дальновиден, он предвидит, что вы умеете плавать, и у него уже наготове лодка; он наносит вам удар веслом, чтобы обеспечить себе успех. Но и этого еще мало: он предвидит, что вы и на этот раз можете остаться живы и добраться до берега, поэтому и там держатся наготове люди, вооруженные кинжалами. Но ведь и кинжал может промахнуться; на этот случай готов мнимый спаситель и экипаж, который должен предложить свои услуги, чтобы довезти раненого до дома… При этом чем же, собственно, рискует этот услужливый человек? Ровно ничем! Полиция констатировала рану, имя и звание пострадавшего. Кому же может показаться странным, что вы умерли от нанесенной вам раны? А мнимый генерал дон Хосе Коррассон доставил бы труп в отель Лорагюэ. Разве это не гениально придумано?!
— Вы заставляете меня содрогаться, милый Люс, — сказал, улыбаясь, молодой граф, — но не смотрите ли вы на все на свете, как человек своей профессии? На таком же основании мне бы следовало подозревать и обоих полицейских!
— Да, если бы генерал спас вас помимо полицейских, как это сделали последние, спасшие вас от генерала; тогда и полицейские могли бы быть подосланными Невидимыми!
— У вас на все находится ответ!
В то время как Люс говорил, старый траппер слушал его, сочувственно кивая головой, что не ускользнуло от внимания сыщика, поспешившего воспользоваться этим союзником.
— Послушайте, граф, — продолжал он, — обратитесь хоть к господину Лефошеру, своему лучшему испытанному другу; пусть он выскажет вам свое мнение относительно этого генерала!
— Оливье не поедет к этому генералу! — воскликнул канадец твердым голосом.
— Как, и вы, Дик, того же мнения?
— Господин Люс прав, мой друг! Я, конечно, не отрицаю, что этот господин может быть и весьма порядочным, случайно подоспевшим к вам на помощь, но в том положении, в каком мы теперь находимся, вы должны никому и ничему не доверять!
— А если мы ошибаемся, то какого же мнения был бы обо мне этот господин, посланник Панамы, с которым я легко могу встретиться в обществе?!
— Ну, а если мы не ошибаемся, — возразил Дик с удивительной настойчивостью, — и если вы не выйдете из дома этого господина?! Помните, как мы в доме консула в Мельбурне были заманены в западню, устроенную для нас самим господином Люсом?!
— Кроме того, — проговорил Люс, — вы, граф, вовсе не обязаны нанести ему визит непременно завтра, особенно ввиду вашей раны; вы можете сделать это и спустя некоторое время! Так дайте же мне два дня срока, и я берусь доказать вам, что я не ошибаюсь!
— Охотно, — сказал молодой граф, — делайте то, что вы считаете нужным!
В этот момент Лоран, не присутствовавший при совещании, вошел и подал графу, бледный как смерть и дрожа всеми членами, большой конверт с печатью Невидимых, какие граф уже дважды получал при условиях, которых Лоран не мог никогда забыть.
— Кто принес это? — спросил Оливье.
— Не знаю! — отвечал дрожащим голосом несчастный Лоран.
— Полно, Лоран, успокойся и объясни мне!
— Я ничего не знаю, какими судьбами это письмо попало к нам в дом; оно, как и те два, лежало на маленьком столике у вашей постели!
Граф сломал печать и прочел вслух:
«Графу Оливье Лорагюэ д'Антрэгу!
Привет! Да примет Вас Бог в своем милосердии!
Мы, члены общества Невидимых, делегаты Верховного Совета, уполномоченные к выполнению его декретов, приговоров и предписаний, уведомляем графа Оливье Лорагюэ д'Антрэга, что приговором от 20 марта с.г., утвержденным Великим Невидимым, главою всех Невидимых, он приговорен к смерти. Приговор этот должен быть приведен в исполнение в течение трех суток с момента его объявления.