Пожиратели огня
Шрифт:
Лоран сильными руками обхватил ноги Дика, поднатужился и вытащил его назад.
— Вы очень сильны! — сказал Дик. — Благодарю вас. Теперь давайте отступать.
Возвращение было трудное. Приблизившись к месту, где их ждали друзья, Дик и Лоран стали кричать и стучать в стены туннеля, чтобы поскорее оповестить о своем благополучном возвращении.
Присоединившись к друзьям, Дик подробно изложил результат своей рекогносцировки. Выслушав все, англичанин хладнокровно заметил:
— Так что же? Отлично. Выход найден. Я советую вам воспользоваться им!
— Но ведь я же сказал, что этот выход для вас… слишком… узок, не в обиду будь вам сказано!
— Вы можете идти втроем, а я поищу другой выход.
— Ни за что! — с живостью вскричал Оливье.
Дик и Лоран с не меньшим жаром подхватили восклицание графа.
Снова англичанин был тронут.
— Спасибо! — сказал он с чувством. — Спасибо, друзья мои!
Известно, что англичанин никогда никого по-пустому не назовет другом.
После небольшого отдыха исследования возобновились. На этот раз было условлено довериться только одному Джильпингу и не предпринимать без него никаких исследований.
— С этого следовало бы и начать, — заметил Оливье, — тогда мы не потеряли бы даром времени, а вы, друзья мои, оба не пережили бы таких скверных минут…
Дик ничего не ответил на этот дружески-ласковый упрек; но когда Оливье заговорил с англичанином, траппер наклонился к уху Лорана и сказал:
— Скажите, Лоран, вы тоже недовольны нашим путешествием?
Тот взглянул канадцу прямо в глаза и понял его мысль.
— Я вас понимаю, Дик, — отвечал он так же тихо трапперу, указывая глазами на графа, — если другого выхода не найдем, то…
Он не договорил и замолчал. Собеседники и без лишних слов поняли друг друга.
Джильпинг принялся снова исследовать трещины. После долгого осмотра он выбрал наконец одну, говоря:
— Если эта широкая трещина не выведет нас отсюда куда-нибудь в хорошее место, то, значит, вся моя наука — вздор и природа сама перевернула все свои законы. В путь, господа! Менее чем через час мы придем в пещеру.
Доверяясь предсказанию, путники вступили в проход, который был широк настолько, что позволял им идти всем в ряд.
Этот широкий проход представлял настоящую находку для ученого. Геологические редкости встречались на каждом шагу. Джон Джильпинг не переставал издавать восторженные восклицания и сыпал всевозможными учеными терминами; разумеется, его объяснения с интересом слушал только один Оливье.
— Вся история строения земного шара, как в книге, написана здесь, на этих стенах!
— Какая превосходная наука геология! — воскликнул Оливье.
— Да! Это первейшая изо всех наук, требующая, кроме того, основательного знания и всех других естественных наук. Посмотрите, — продолжал он рассказывать, приближая свой фонарь к одной громадной глыбе, которая казалась как бы составленной из множества частей разнородных каменных пород, — видите этот оттиск, напоминающий собою оттиск бородки пера, в глыбе камня? Это, так сказать, могила некогда живого существа, тело которого оставило свой отпечаток на этом камне, и вот по прошествии десятков веков мы еще видим точный оттиск его на этом известняке; научное название этого животного — графолит. А вот тут, немного подальше, это эвкрина, род морской звезды, прикрепленной длинным стеблем к почве; странное существо, полуживотное, полурастение, представляющее собою переходную ступень от одного царства к другому!
— А это что за черная блестящая масса, несколько выдающаяся вперед? — спросил Оливье. — Можно подумать, что это глыба каменного угля!
— Вы не ошиблись! Это действительно пласт антрацита, образовавшийся из растительных отложений! — И, говоря это, геолог отколол кусок черного пласта. — Вот смотрите, — продолжал он, указывая на различные слои раскола,
— видите? Вот это папоротники, а это лепидодендроны… Геологический, или, вернее, вулканический, переворот застиг этот пласт антрацита в самый период его создания. Таким образом этот лист папоротника, попавший сюда еще живым, путем постоянного на него давления двух пластов известняка с течением времени переродился из живой растительной материи в минерал, то есть в антрацит, пропитываясь постепенно субстанцией сдавливающих каменистых слоев. Точно таким же образом мы видим и рыб, превращенных в известняк. Это изменение или перерождение субстанции под влиянием среды и силы давления мы, геологи, и называем метаморфизмом. Ах, какой великолепный доклад я мог бы сделать обо всем этом по возвращении в Европу! Но я замечаю, однако, что задерживаю вас, заставляя терять драгоценное время! Идемте и не станем более любоваться всеми чудесами этого подземного геологического музея!
— О, я еще когда-нибудь вернусь сюда! — бормотал про себя англичанин,
— и пробуду здесь деньков 10-15 один: необходимо узнать, до каких пределов достигают эти подземные пещеры! — Но, несмотря на сильное искушение, мистер Джильпинг не стал более увлекаться интересовавшими его образчиками геологических слоев и бодро пошел впереди во главе своего маленького отряда.
Так прошло более часа. Путники продолжали идти, но пещеры все еще не было. Однако они нисколько не приходили в отчаяние, потому что безусловно доверяли расчету Джильпинга, который сказал, что проход должен непременно вести в пещеру. В последнее время для них всякое слово ученого геолога сделалось свято. Тот факт, что пещера еще не показывалась, они объясняли весьма правдоподобным предположением, что туннель идет не по прямой линии, а изворотами. Энергия путников не ослабевала, и они бодро шли вперед.
Пришлось, однако, сделать привал. Путники не спали уже несколько ночей. Оливье насилу держался на ногах, хотя крепился и шел, не показывая вида, что выбивается из сил. Дик заметил, что граф устал до изнеможения, и предложил отдохнуть, говоря, что не может идти от усталости.
— Спасибо, Дик, — заметил ему граф. — Это вы нарочно приняли на себя почин, чтобы не заставить меня стыдиться своей слабости.
— Извините, граф, я действительно очень устал. Это стояние в трубе, покуда меня не вытащил Лоран, меня чрезвычайно утомило. Я с таким удовольствием поужинаю и лягу спать…
— Ну, ну, уж хорошо…
Остановились. Едва Оливье опустился на землю, как сейчас же заснул сном праведника, позабыв даже закусить. Мистер Джильпинг не упустил перед сном основательно подкрепиться и выпить стаканчика три бренди.
XVII
Закусив на ночь, канадец и Лоран закурили свои трубки и расположились немного поодаль своих спящих товарищей, чтобы не мешать им своею беседой.