Пожиратели света и тьмы
Шрифт:
В подобном случае главное — успокоиться, постараться лучше изучить своих врагов. Этиоль принялся внимательно разглядывать кровожадных членггуу. Глаза у них были узкие, причем располагались на лицах почти вертикально, под углом друг к другу. Подобное уродство производило жуткое впечатление. Носы крючковаты, рты маленькие. Два длинных клыка выступали из верхней челюсти и касались нижней губы. Уши тонкие и заостренные кверху, волосы короткие, жесткие. Правда, об этом наверняка судить было трудно — все воины носили шлемы, украшенные длинными перьями, а также иглами и странного вида колючками,
Под стать сдавленным с боков черепам были и массивные нижние челюсти, придававшие членггуу угрюмое, злобно-дремучее выражение. Кожа была разных оттенков: от темно-бежевого до густо-янтарного с примесью нездоровой желтизны, словно все они страдали желтухой. Ногти были узкие, длинные и покрыты серебряной краской. Вот кожаные вещицы, надетые на солдат, смотрелись замечательно. Куртки отличались превосходной выделкой и были покрыты искусными рисунками, изображающими картины всевозможных убийств и расчленений.
Каждый из воинов был вооружен двумя-тремя оригинальной формы копьями с древком не толще большого пальца, на поясах висели остро наточенные боевые серпы — ужасное оружие для ближнего боя. Солдаты, одетые победнее, предпочитали булавы — утыканные остриями металлические шары на тонких ручках.
— Как по-твоему, что они собираются с нами делать?
— Клянусь зубами Гноспета, только не кормить или поить, — ответил Симна. Он продолжал лучезарно улыбаться своим стражникам, которые по-прежнему не обращали на него внимания. — Боюсь, дело плохо. Где же твои высасывающие души евпупы? Когда надо, их никак не докричишься!
Более часа все так же молча они шли по проселку, пока наконец туман не начал рассеиваться. Скоро вокруг начали вырисовываться палатки и шатры. Время от времени членггууские солдаты, занятые устройством лагеря, с угрюмым любопытством поглядывали на пленников. Правда, поглядывали в основном на исполинского левгепа, люди их не интересовали.
Возможно, решил Эхомба, нас приняли за обычных квиппов. Действительно, и он, и Симна мало чем отличались от местного населения, чьи земли членггуу решили поработить.
С упавшим сердцем пастух различил неподалеку знакомые очертания. Стена!.. Она по-прежнему вздымалась в самое небо. Итак, путники вернулись в исходную точку, в которой находились вчера, только сейчас их положение было намного хуже. На той стороне они были свободны, теперь никто не мог поручиться, что им позволят дожить до утра.
Эхомба взглянул на небо. Солнце уже заметно клонилось к закату.
Пленников вели мимо искусно и богато украшенных шатров, пока возле самого большого палаточного сооружения, роскошью напоминавшего дворец, офицер не приказал остановиться. Вокруг шатра стояли шесты со множеством золотых и красных знамен. Эхомба был сражен наповал, когда различил между ними штандарты, представлявшие собой содранные с человеческих тел кожные покровы. Эти ужасные трофеи тоже трепетали на ветру.
Нижняя часть шатра по периметру была обшита нитями драгоценных металлов. Два на удивление крупных и чуть более отъевшихся, чем остальные членггуу, стражника стояли на посту возле шелкового полога, прикрывавшего вход.
Из
Если снаружи передвижной походный дворец производил сильное впечатление, его внутреннее убранство просто ошеломило путешественников. Вверху парил матерчатый расшитый потолок. По замыслу, эта навесь должна была изображать ночное, усыпанное звездами небо. Мастера, создавшие подобную красоту, добились цели — сходство получилось потрясающим, а уж сколько драгоценных камней пошло на изготовление звезд и как они подсвечивались, никто сказать не мог. Изящная, ручной работы мебель по габаритам в точности соответствовала размерам хозяев. Столы, стулья, кресла были удобны, но без всяких примет роскоши — в конце концов шатер стоял в районе боевых действий.
Четверо пожилых членггуу сидели за огромным овальным столом. Далее на скамьях, а где и за малыми столами, располагались старики — эти вообще выглядели настоящими скелетами, разве что глаза выдавали в них энергичную, кипучую жизнь. Все с интересом рассматривали пленников, которых ввели в зал. Четверо сидевших за столом о чем-то тихо посоветовались между собой, затем один из них подал знак рукой.
Сопровождавшие Алиту воины опустили спеленатого зверя на пол. Эхомбе показалось удивительным, что захваченный после ожесточенной схватки, долгое время пытавшийся вырваться, зверь оказался целым и невредимым, без единой царапины.
Трое членггуу поднялись из-за стола, стонавшего под тяжестью еды, питья, карт и разнообразных аксессуаров, о назначении которых вышедший из глухой деревушки пастух даже не мог догадаться. Среди поднявшихся Этиоль приметил женщину, хотя сказать наверняка было трудно — сама конституция этих иссохших донельзя существ не давала решительно никаких признаков принадлежности к тому или иному полу. По крайней мере с первого взгляда.
Один из предводителей членггуу подошел к пастуху и, склонив голову набок, долго его разглядывал. В узких глазах отчетливо читалась нескрываемая тревога. Эхомбе до того приходилось встречать глаза, расположенные вертикально и горизонтально, глаза круглые и овальные, но чтобы очи были врезаны в череп под углом друг к другу, такого ему видеть не приходилось.
Их взгляды встретились. Наконец вождь членггуу спросил:
— Сираш коза мехроош?
— Не понимаю, — спокойно произнес Эхомба. Тот же вопрос был задан Симне. К чести северянина, ему хватило ума попридержать рвущиеся на волю ответы.
Вождь вернулся к Эхомбе.
— Кто вы, куда направляетесь и откуда? — спросил он на общепонятном языке. Голос его был тих и резок и чем-то напоминал дуновение обжигающего ветра. Затем вождь указал на Симну и добавил: — Вот этот мог бы считаться квиппом, но ты… Ты — что-то другое. Где-нибудь еще существуют люди, похожие на тебя?