Шрифт:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НОВАЯ ГРАНИЦА
Глава I
Полет оказался до приятного скучным, д-р Хорват впервые отважился воспользоваться услугами неамериканской авиалинии и вынужден был признать, что здешние люди – если, конечно, оказывать им помощь – быстро все усваивают. При вылете из Майами вид пилота, которого гораздо легче было себе представить на вершине пирамиды ацтеков, нежели за штурвалом «Боинга», внушал д-ру Хорвату некоторые опасения; но мягкие посадки, поданные на обед гамбургеры и лимонный пирог, а также любезность командира корабля – на довольно сносном английском он сообщал пассажирам то название вулкана, то города и вообще старался держать их в курсе происходящего – быстро развеяли его страхи.
В южной части полуострова Цапоттцлан самолет совершил непредусмотренную посадку, чтобы принять на борт весьма необычного вида даму: маленькую, коренастую, с борцовскими плечами; ей почтительно помогал
Рядом с ним сидел смуглый молодой человек в элегантном костюме голубого шелка с широкими накладными плечами; он постоянно улыбался, выставляя напоказ замечательный набор золотых зубов. По-английски он почти не понимал, и проповедник решил опробовать на нем свое зачаточное знание испанского. Похоже, молодой человек был артистом, гражданином Кубы и направлялся в столицу для работы по приглашению. Когда же д-р Хорват попытался выяснить, в какой именно из областей благородного искусства юноша применяет свои таланты, его сосед, кажется, смутился, произнес какое-то английское слово, похожее – странное дело – на «супермен»; миссионер, хотя так ничего и не понял, с удовлетворением кивнул головой и дружески улыбнулся – молодой человек в ответ тотчас раздвинул пухлые губы, меж которыми вспыхнуло золото.
В эту страну проповедник направлялся впервые, причем в качестве личного гостя президента – тут его называют lider maximo. Хотя д-ру Хорвату было всего тридцать два года, он являл собой одного из самых выдающихся деятелей Церкви и был известен далеко за пределами Соединенных Штатов как неутомимый и вдохновенный борец с врагами Господа.
Своей популярностью, влиянием, которое он оказывал на толпы людей, обращаемых им в веру, он был обязан прежде всего, разумеется, необычайной силе своей веры, но еще – он это знал и не стыдился этого – некоему личному магнетизму, так же как и своей внешности, весьма отличной от того, что люди привыкли видеть за кафедрой, за что и получил – хотя вовсе к этому и не стремился – прозвище «белокурый архангел». Иногда ему ставили в упрек его show-manship, умение организовать настоящий спектакль, артистизм и «беспрестанные поиски драматического эффекта»: ему доводилось проповедовать, стоя посреди боксерского ринга, дабы подчеркнуть, что с Демоном он ведет самый настоящий бой. Такого рода критика не слишком его заботила: законность метода воздействия на воображение признавалась во все времена и всеми ветвями Церкви; свидетельством тому служит явление Папы Павла VI в качестве «паломника мира» Организации Объединенных Наций. Д-р Хорват не видел никаких оснований оставлять преимущества в этой области за католиками. Бывший чемпион университетской команды по регби, дважды признанный All American, в своем протестантском крестовом походе он проявлял тот же динамизм, ту же волю к победе и ту же хватку, что прежде позволили ему стать одним из самых воинственных нападающих Соединенных Штатов. В конце каждого собрания, когда он в тишине – аплодисменты грянут потом – выпрямившись во весь рост, стоял, еще дрожа от сказанного, а руки его, словно крылья, были распростерты над тонувшим во мраке зрительным залом, от которого его отделял свет прожекторов, мужчины и женщины выходили из толпы, поднимались на сцену и, окружив его, преклоняли колена и участвовали в церемонии клятвы: они клялись самоотверженно, самозабвенно служить Истине Господней. Он вполне мог сказать о себе, что тоже стал своего рода lider maximo в той беспрестанной борьбе со злом, которую вел.
Газетных вырезок у д-ра Хорвата было больше, чем у великих кинозвезд. В статьях, которые он внимательно прочитывал, следя за реакцией противника и его лакеев, хватало и желчи, и сарказма, и ядовитых насмешек. Оскорбления миссионер сносил равнодушно: даже сам Господь не был защищен от хулы. Лишь результат имел для него значение. А ведь и месяца не прошло с тех пор, как, проповедуя в нью-йоркском Polo Grounds, он пережил момент настоящего триумфа: публика была многочисленнее, чем во время матча Петерсон – Кассиус Клей, а сбор оказался самым высоким за всю историю Grounds. Он становился самой большой звездой box office своей страны.
Д-р Хорват ежегодно приносил Церкви около миллиона долларов, свободных от налогов: вся сумма полностью шла на благотворительность. А сам получал не больше обычного пастора. На протяжении двух лет одно крупное
Подчас, когда в какой-нибудь телестудии его причесывали и подкрашивали, ему случалось чуть-чуть пожалеть о том, что он не принадлежит Католической Церкви: в темно-синем костюме и неброском галстуке он был похож на актера во время репетиции шекспировской драмы. Он завидовал епископу Шону из Чикаго, появлявшемуся на экране во всем великолепии созданного Римской Церковью платья: с пришествием эры цветного телевидения эффект, производимый католиками, стал еще заметнее. Ему не нравилось цветное телевидение: чернобелое было драматичнее и куда больше соответствовало характеру борьбы между Добром и Злом.
Продуманность производимого впечатления, тщательность исполнения того, что его хулители цинично именовали «номером», нисколько не смущали его: для того чтобы вырвать зрителей из лап Противника, предлагающего программы, отравленные ядом эротики и насилия, необходимо иметь все преимущества на своей стороне. В течение последних двух лет его успех постоянно рос; самые влиятельные коммерческие фирмы оспаривали друг у друга право на финансирование его еженедельного «Часа Господня». Он выражал свою признательность, истово молясь вместе с женой и детьми – их у него семеро. Каждую неделю ему сообщали данные бюллетеня Нельсона, в котором указывалось, как котируется та или иная программа: он постоянно занимал место почти на самой вершине и никак не мог сдержать чувства гордости и трепета, охватывавших его при мысли о том, что благодаря его усилиям Господь по результатам опросов входит в первую пятерку, занимая свое место сразу после Beverly Hillbillies, «Неподкупных» и Crysler Comedy Show. При малейшем падении этих показателей он уединялся в храме, где часами напролет предавался размышлениям, дабы войти в личный контакт с Тем, Кто лучше всяких экспертов с Мэдисон-авеню знает сердца человеческие и способы воздействия на них. Пусть в адрес д-ра Хорвата сыплются обвинения в «дурном вкусе», «духовном донжуанстве», пусть его называют «цветным широкоэкранным махинатором, утыканным стереофонической аппаратурой», – его это вовсе не волнует; в такого рода поношениях явственно слышится голос обманувшегося в своих надеждах великого Конкурента – того, кто пытается усыпить бдительность людей, дабы утвердить власть тьмы.
Ибо в понимании миссионера Дьявол – это не какая-то символическая фигура, а вполне реальное живое существо: Зло есть не «что-то», а прежде всего – «кто-то», некая движущая, недремлющая, постоянно действующая сила, которую невозможно захватить врасплох. Оно есть зачинщик многих человеческих деяний, способный одновременно и разжигать кубинские или вьетнамские события, и прятаться под балахоном ку-клукс-клана, и вести антиамериканскую пропаганду в странах третьего мира. Нечто вроде менеджера – в прямом смысле слова – и преподобный Хорват не усматривал ничего скандального или недостойного в том, чтобы, со своей стороны, тоже стать своего рода менеджером, действующим в интересах Господних.
Так вот: оскорбления он пропускал мимо ушей; думая обо всем этом, он обычно складывал руки на груди – именно так он и сидел сейчас в стремительно несущемся над вулканами Центральной Америки самолете, хладнокровно просматривая свежие газетные вырезки, которые прихватил с собой, сунув в портфель. «Преподобный Хорват использует в религиозной деятельности рекламные приемы, достойные компании „Кока-Кола“; должно быть, в глубине души он лелеет мечту о том, чтобы разлить Господа в бутылки и залить этой панацеей рынок развивающихся стран», – писала одна из так называемых «прогрессивных» газет. «Между тем д-р Хорват определенно обладает чутьем в области организации театрального зрелища, его выступления никак не назовешь неубедительными; но напрашивается простой вопрос: совместимы ли используемые им средства с достоинством сана священника и не вкладывает ли он в свои публичные выступления добрую долю нарциссизма и тщеславия?» – так отозвался на его выступления «передовой» журнал, издаваемый доминиканским орденом. Количество людей, обращенных в веру после каждого из проводимых им собраний, было вполне достаточным для того, чтобы вызвать чувство горечи в кругах католиков. Впрочем, иногда он испытывал некое артистическое опьянение – может быть даже, им овладевало сознание собственного могущества и власти – когда, раскинув руки, он возвышался над толпой верующих или когда после раскатов последних произнесенных им слов, после последнего взмаха рук из зала, сквозь границу тьмы и омывавшего его света, неслись неистовые приветственные возгласы.