Пожизненный найм
Шрифт:
Тенёта – это была корпоративная сеть «Танит Групп», названная так по созвучию Танит-Тенёта. Газета со статьёй бережно хранилась у Федора дома, в специальном ящике вместе с другими публикациями про него – школьными и студенческими. Тут же хранились грамоты, полученные за победы в олимпиадах, каждая в отдельном файле, аккуратно подшитом в общую папку. Федор планировал и в этом месяце обогнать своих коллег, и на Дне Корпорации получить специальный Почетный Знак Лидера. Знак Лидера представлял из себя большого утёнка из самого высококачественного латекса, который только можно было себе вообразить – уж в чем в чем, а в латексе в резиновой корпорации
Иногда, когда Федор шел по офису, ему казалось, что он чувствует, как значок оттягивает воротник его форменного пиджака, как будто «Лидер» уже – фигурально выражаясь – у него в кармане. И тогда Федор мечтательно оглядывался по сторонам, и ему казалось, что коллеги смотрят на него одобряюще и с каким-то особенным, преувеличенным уважением.
Но сегодня, идя к кабинету гендиректора, Федор ничего такого не чувствовал. Наоборот, он понимал, что в этот самый момент, когда по чьей-то прихоти он тратил своё время впустую, его соперница Юлия, представляя латексного утёнка, строчила ответы с умноженной энергией. Его воротник становился всё легче, а её – всё тяжелее.
Почетный Знак Лидера вручался по итогам года и Юлия, как и Федор, становилась лучшей пять раз в этом году. Последний, решающий месяц начался три дня назад.
Подумав об этом, Федор прибавил шагу, почти добежал от лифта до двери. Когда он вошел в приёмную, секретарша встретила его вежливой улыбкой. Не о чем его не спросив, он кивнула на дверь.
– Заходите, Фёдор, вас ждут, – мягко произнесла девушка, и Федор подумал, что она не похожа на Машу-Растеряшу-Дырявую-Башку, которая всё напутала.
***
В кабинете за массивным чёрным столом сидели троё. В центре – сам гендиректор, загорелый человек лет сорока пяти, с выдающимся лбом, нависшим над маленькими глазами. Эти глаза смотрели на Федора с иронией и любопытством, словно он поймал его, как бабочку за крылья и, усмехаясь, говорит «ну-ну, посмотрим, что ты за птица…». По левую руку от гендиректора сидел Михаил Валерьевич, главный психолог корпорации, а по правую – Жрец. Конечно, официально его должность именовалась как-то иначе, но как – никто не помнил. Жрец был очень беленький, почти что альбинос, и про него по корпорации ходили разные истории. Например, о его маниакальной чистоплотности. Мол, он всегда носит с собой антисептический спрей и прежде чем сесть на стул обильно его забрызгивает. А сидя за необработанным столом, всегда держит руки на коленях. Потому что на столе – микробы. Он, вроде бы, даже защитил диссертацию на тему «Аэробная патогенная бактерия спирохета в ритуалах хтонических культов древних ассирийцев». И все эти трое неотрывно наблюдали за Федором. Жестом его пригласили подсесть за стол.
– Феденька, мы вызвали вас, чтобы сообщить вам прекрасную новость… – ласково начал Михаил Валерьевич.
– Как вы, надеюсь, помните, через месяц, двадцать четвертого августа – День Корпорации, – перебил его Жрец, – Вы знаете, какое самое главное событие происходит в этот день?
– В этот день… Возложение даров?
– Вот именно! Каждый год мы выбираем одного претендента. Для этого мы проделываем очень тяжелую работу. Мы досконально изучаем личные дела и всю информацию о каждом.
– Вы должны понимать, – опять влез психолог, – насколько это почетная миссия, Федор! Вы должны проникнуться, вжиться, полностью осознать! Помните, как я вас учил на тренингах?
– В этом году мы решили назначить подателем даров вас.
У Федора закружилась голова. Как будто он залпом выпил стакан водки, хотя он никогда не пил водки не только стаканами, но даже наперстками. Он счастливчик! Все, кто возлагали дары на алтарь Танит, очень быстро взлетали по карьерной лестнице до самых высоких начальственных постов. Это был реактивный лифт. Об этом знали все в корпорации.
– Конечно, вам нужно будет пройти тщательную подготовку. Придётся пожертвовать своим личным временем. Часть рабочего дня тоже будет уходить на это…
– А как же значок? – вырвалось у Федора.
– Какой ещё значок? – удивился гендиректор.
– Он в этом месяце сражается за Приз Лидера, – пояснил за Федора психолог.
– Приз Лидера?! – переспросил гендиректор, глядя на Федора как на кромешного идиота. Потом он неожиданно расхохотался. Вслед за ним засмеялись и Михаил Валерьевич и Жрец. Федор из вежливости тоже заулыбался.
– Думаю, Приз тебе теперь не понадобится, – сказал гендиректор, перестав смеяться так же внезапно как и начал, будто его смех был попрыгунчиком из коробки, которую он открывал и закрывал по своему усмотрению. Тут же замолчали и Жрец с психологом, словно крышка коробочки прищемила и их смех тоже.
– Понимаешь, Приз – это всё равно, что крошка, а мы предлагаем тебе целый каравай. Но не забывай, мой мальчик, что каравай нужно заработать. Месяц тебе придётся пахать, не разгибаясь. День в день, с утра до вечера, ты понял? – гендиректор подался вперед, приблизился к Федору почти вплотную, – Так что если ты неуверен или там боишься, или у тебя там на этот месяц другие планы, то ты нам про это скажи прямо сейчас. Всё понял?
Федор понял, что он должен сейчас что-то сделать. Что-то значительное, показательное, что раз и навсегда отбросит назад всех его конкурентов. Впрочем, может был и бессознательный, вполне искренний эмоциональный порыв. Так или иначе, он встал со стула и вытянулся как на утреннем гимне:
– Я глубоко благодарен за проявленное доверие, для меня это огромная честь! Я счастлив, что корпорация выбрала именно меня! Готов приступить к подготовке в любое время!
– Ну, вот и славно, – гендиректор откинулся обратно на спинку кресла, – приступайте.
***
Газеты писали о первых смертельных жертвах кризиса. Ни у кого не было сомнений, что все эти менеджеры погибли из-за датского открытия. Я, продолжая наблюдать со стороны, думал так же. Но однажды в моё Таганское районное отделение Следственного Комитета пришла женщина. Она была маленькая, худенькая. Казалось, что когда она собиралась выйти из дома, она была ещё молодой девушкой – волосы по-девчоночьи были собраны в хвостик, пальто было коротким и сидело на ней как на стройной институтке – но на пороге дома её настигла какая-то беда. И пока она добралась до Следственного Комитета, глотая слезы, она вся выцвела, в светлых волосах появилась седина, по лицу, как вьюнок, расползлись морщины, даже цвет одежды поблек. Она сидела в приёмной с пачкой газет, где писали, что её сын – старший менеджер – выпрыгнул из окна своего рабочего кабинета. Якобы, он дождался конца рабочего дня, и, когда офис опустел, открыл окно и сиганул вниз…