Познание французского языка
Шрифт:
— Какое еще приказание? Что ты придумала?
— Ну, пожалуйста, давай поиграем с тобой в такую игру: я рабыня, а ты моя хозяйка! Тебе что, тяжело? Ну, вот и хорошо! А теперь, говори мне, приказывай! Нет, не так, а как будто бы ты полновластная хозяйка! Говори мне, вот так: а ну, ты, живо! Давай, пошевеливайся! — кричит грубо и в самом деле, как бы оживляя сцены прошедшего рабовладения.
— Ну, как, поняла? Ну, давай, давай уже, приказывай.
И мы начинаем играть с ней, в такую игру, из которой я, знаю
Потом, я, все никак, не решаюсь кричать на нее и как-то грубо, с ней обращаться. Наконец, она растолкала меня и я, в самом деле, начинаю играть роль рабовладелицы…
Но, поначалу, я, никак не могла отвертеться, от ее навязчивой настойчивости мне понравится…
Вот она, подхватила и подняла меня на ноги, а сама присела у ног, и стала их обмыливать, каждый раз, намериваясь, своими ловкими пальцами, как можно выше подняться, да погладить меня в соединении ног….
— Нет, Мати! Туда нельзя! Ну, я же прошу тебя… — и так, говорю ей, по десять раз, пока она намыливает меня!
Потом раба моя, так приятно обмывала меня, что я уже пожалела, что не играла с ней раньше в такую занятную игру. А мне, моя раба, с каждой минутой все больше нравилась…
Она так правдоподобно исполняет роль провинившейся рабыни, что я, в самом деле, не могу устоять, чтобы ею не командовать. Да, что там командовать, попрекать и ее наказывать!
Вот я стою, а она у моих ног, согнулась вся, сжалась, вошла в роль жалкой и ничтожной, провинившейся рабыни, а я, картинно, слегка, своей ногой ее подталкиваю…
— Ну, ты, обезьяна черномазая, — ой, прости меня!
— Ничего, ничего, продолжай, можно так… — живо меня подбадривает, не разгибая спины.
И я снова к ней своей ногой и пуще, прежнего.…
Вскоре, игра мне начинает нравиться, особенно, от того, что и она, в рабу, самую настоящую превращается…
Она начинает меня намыливать теперь уже всю, а я стою перед ней, да еще и покрикиваю…
— Ну, куда ты лезешь, обезьянка ты, эдакая! Ну, Мати! Я же, к тебе, обращаюсь?
А она, обескураживая, сообщает мне…
— Нет больше никакой Мати, есть только твоя, плохо понимай тебя — раба, — поясняет, продолжая меня ощупывать, своими намыленными и скользкими пальцами…
— Ты что, Мати, не понимаешь, что я тебе уже в сотый раз говорю! Туда нельзя!
— Нет, Мати, твоя раба не понимайт.…Надо мыть хозяйка и там…
И начинает меня щекотать, водя по телу, своей намыленной рукой.… И я, только успеваю, руку ее перехватывать, да отстранять, куда она, все время, ее норовит просунуть и затаскивает свои скользкие ловкие пальцы…
Потом, я, больше не в силах ее сдерживать, хотя мне, так приятно эти ее невероятно сексуальны поглаживания, но я, присаживаюсь, перед ней, на пятки, словно японка. Тем самым, стараясь, себя обезопасить от ее поползновений на мои естественные в теле углубления, принимаемые ею, за доступные во мне входы и выходы, для ее пальцев …
Я, конечно же, ей, все время сопротивляюсь, потому и присаживаюсь, к ней, спиной. Но, тут в нее, словно бес вселяется, и она надо мной наклоняется, рукой ведет по плечам и хватает меня за грудь! Но схватить не получается, грудь моя, из ее намыленных рук, выскальзывает …
— Ах! Прекрати! Ох, ну что же ты, делаешь, проказница?! — пытаюсь ее остановить, а сама…
А сама, ощущаю такое возбуждение, что от всего того что происходит со мной, от ожидания ее очередных, безрассудных действий, я начинаю, довольно заметно, дрожать, от внутреннего напряжения, нашего совместного, безумного рабовладения.
Она это, несомненно, улавливает и усаживается у меня за спиной, плотно прижимается.… При этом я, ощущаю, разведенные у меня за бедрами, ее горячие ноги, которыми она, на меня, наваливается. Ее рука легко скользит под мою прижатую, согнутую в локте руку и как я, не сопротивляюсь, то она…
Вот она, быстро рукой по моей груди провела, одной, другой рукой, а потом уже, из-за спины, обхватила меня, и крепко прижав, сдавила груди! Я хоть и ожидала, но, в первое же, мгновение, чуть, не завалилась, от дикого ощущения наслаждения.… И такие они, оказались, сладкие! И такие, тревожно приятные!
Ее руки заскользили, смещаясь по груди, я, невольно, к ее телу прижалась, обхватив своими руками ее сзади, за бедра. Ухватила ее руками и.…Ой, мама, мамочка моя! Как же приятны мне, эти наши соприкосновения…
Минуту, она все играется, а я, стыдясь, то, хватаю ее руки, то, наслаждаюсь их вдавливаниями, не в силах, лишить себя, такой приятной и необычной для моей груди ласки. Потом, я уже чувствую, как у меня нарастает внутреннее возбуждение….
— Нет, Мати, ты уже, руки лучше, свои убери, пока.…Убери их, пожалуйста…
— А я, что, плохо тебе делаю и тебе не нравиться? А если я, так? И, ее рука, неожиданно легко скользнула ко мне между ног.…И я, задыхаясь, стараясь не выдать себя, ей, как можно спокойнее, еле сдерживая себя:
— Ну и куда ты полезла, ты, раба хитрющая? И что я должна? Сидеть и ждать, или тебя наказать, за такую наглость? Как наказать? Что? Ущипнуть тебя? Но ты же, словно резиновая! А за что мне тебя взять? Но, это же, больно!
— Ну, хорошо, хорошо.… — говорю, и сама, пытаюсь освободиться от ее захвата моего тела, остановить и отвести от себя, все проникающие в меня, ее, возбуждающие пальцы…
Но, ее тело, так прижалось и охватило мое, что у меня ничего, поначалу, не получается… Несколько секунд мы боремся и наконец-то я, разворачиваюсь и усаживаюсь, к ней лицом, но, на некотором, от нее, безопасном расстоянии.