Познавший Кровь
Шрифт:
— О, черт! — заревел Топор, схватившись за плечо. — Эти сволочи стреляют серебром!
Мы все видели, как рука вампира на месте раны испускает синеватый дым, похожий на сигаретный.
— Знали, с кем могут столкнуться, — прошипел Шокер. — Ну-ка, ребята, зажмите уши!
Не дав нам опомниться, вампир сбросил свой белый халат и достал гранату, а затем метнул ее во врагов. До того, как прогремел взрыв, мы все успели освободиться от халатов.
— Готовы? — яростно оскалился Шокер. — Тогда вперед!
Честно говоря, я и Макс ответили отрицательно, но кто станет нас слушать? Когда мы оговаривали детали предстоящей операции, то касались и боевого порядка. По всему выходило, что мы должны выскочить первыми и первыми же подставиться под пули.
Была ни была…
Мы ринулись в бой. Я
Мы с Максом бросились в коридор, выставив перед собой короткоствольные «Клины». Затрещали израильские пистолеты-пулеметы, им ответили отечественные АКСы. Я целился в ближайшего противника, но с запозданием понял, что тот тяжело ранен и не ведет огня, а держится за свой бок. Должно быть, граната взорвалась неподалеку… Где-то в уголке моего раздраженного мозга возник вопрос: как можно было выжить в таком узком коридоре при взрыве ручной гранаты? Но я не стал искать ответ и полностью отдался бою. Успешно увернувшись от двух очередей, я со всей силы оттолкнулся от пола и выстрелил свое тело вперед. В полете мое оружие защелкало — кончились патроны. Перегруппировавшись, я сшиб с ног одного из врагов и повалил его. Хотелось зубами вцепиться в его тело, но я не видел ни одного открытого участка, и яростно зашипел. Кто-то секунду спустя дал мне увесистого пинка, прикладом вмазал по лицу, а потом тем же прикладом — по затылку.
Вот и все. Бой для меня завершился упавшей на глаза чернотой беспамятства.
Только потом, некоторое время спустя, я узнал, что случилось с остальными членами нашей ударной группы. Макс получил несколько серебряных пуль в обе ноги и потерял сознание. Топор, вооруженный двумя чрезвычайно удобными томагавками, за которые и получил свое прозвище, успел метнуть один из них в голову врага, но кто-то выстрелил в него сетью. Шокер тоже словил несколько пуль — в живот и ноги.
Мы понадеялись на свои вампирские качества быстрой регенерации, отменной реакции и крайней агрессивности, и не смогли справиться с пятью людьми.
Впрочем, эти люди вооружились серебряными пулями, но разве это отговорка?…
ГЛАВА IX
Исследователь жизни
Идет в чужом пространстве…
Интересно, видят ли вампиры сны? Наверняка видят, ведь они не сильно отличаются от людей. Из всех видов нечисти вампиры гораздо ближе и, если можно так выразиться, «роднее» людям, чем все прочие. Дело даже не в физическом строении тел и не в принципах мышления. Дело в том, что люди по большому счету сами вампиры. Действительно, каждый человек в своей жизни так или иначе «пьет кровь» окружающих: дома, в школе, на работе. Забирает их энергию, взамен не давая ничего кроме опустошения.
Но я не хочу сейчас говорить об этом.
Вампиры видят сны. Могут их видеть и поэтому видят. Во всяком случае, я был уверен, что вижу сон, хотя и не был уверен, что сплю. Этакий сон без сна…
Вокруг бушевала гроза, самая неистовая гроза из всех, которые мне доводилось видеть. По выжженному полю, простирающемуся во все стороны на десятки километров, носились угольно-черные пылевые вихри, словно высасывая из почвы языки пламени. Мне было непонятно, как огонь может подниматься до таких высот, почти касаясь мрачных темно-фиолетовых туч, ведь сверху беспрестанно лились потоки воды. Дождевая вода боролась с огнем, и кое-где испещренная трещинами поверхность поля уже превратилась в непроходимые болота. Над болотами поднимался зеленоватый дым, поднимался ровно, точно вокруг не свирепствовал ветер и многочисленные торнадо. Одинокие обугленные деревья, жалкие и уродливые, нагнувшиеся почти до земли, стонали под напором ветра; стволы некоторых из них ломались у самого корня, и деревья улетали прочь, подхваченные силой урагана. Я не заметил приближения одного из таких летящих деревьев и получил чудовищный удар во все тело. Пролетев несколько метров над воняющей гарью грязью, я врезался в одинокий валун и едва не потерял сознание. Можно ли потерять сознание во сне, я не знал, но после удара догадался, что вижу не простой сон, а самый реалистичный сон из всех, которые мне доводилось когда-либо видеть.
Всполохи молний на мгновения подсвечивали летящие совсем низко грузные тучи, рваные и лохматые, кажущиеся невероятно тяжелыми. Молнии били в поле, в не успевшие переломиться деревья, даже в валун, рядом с которым я стоял. То тут, то там вспыхивали недра туч, в которых также свирепствовали электрические разряды. В моих ушах стоял грохот этих молний, и гром не переставал дико рычать ни на секунду.
Я как мог прикрывал лицо руками, пытаясь защититься от дождевых струй и пыли, плетьми бьющих по коже. У меня ничего не получалось, и открытые участки тела — лицо и часть шеи — безбожно саднились, точь-в-точь как от солнечных лучей. Удивление от столь реалистичного и болезненного сна сменилось клокочущей яростью от бессилия перед бушующей стихией. Желание осмыслить произошедшее уступило место желанию если и не унять не на шутку разыгравшуюся грозу, что я был не в силах сделать, то по крайней мере укрыться от неё. Я огляделся в поисках убежища, намереваясь на худой конец попытаться спрятаться за валуном, но вокруг была лишь изрыгающая пламенные протуберанцы пустыня, превращенная дождем в непроходимое болото, а камня и след простыл. Где-то вдалеке виднелись острые пики горной гряды, но добраться до них живым по многочисленным болотам среди беснующихся торнадо, постоянно бьющих в землю молний, огненных языков и летящих со скоростью гоночного автомобиля деревьев не представлялось возможным. Растущие вразброс искореженные карликовые деревца, которые ветер и огонь пока что щадили, не могли дать защиты от дьявольской бури.
Я сделал шаг назад, сдаваясь перед стихией, оступился и неловко упал в большую лужу. На миг мне показалось, что я провалился в глубокое ледяное озеро и вот-вот захлебнусь, набирая в легкие взвешенную смесь воды и ила. Едва сдержав крик, я выдернул грязное лицо из хлюпающей жижи и рывком вскочил на ноги. Мельком я отметил, что моя одежда даже во сне не изменилась: черные джинсы, черный плащ с бордовым оборотом, перчатки, водолазка с непонятным иероглифическим рисунком. Рабочая форма вампира. Спецкостюм для выживания в недружелюбном мире солнца. Только кепки на мне не было, что ничуть не удивило — при таком-то ветре!
Я до сих пор не был на все сто уверен, что сплю и вижу сон. Меня очень смущало то, что сон на редкость правдоподобен: холодные струи дождя промочили одежду насквозь, и она неприятными липкими ладонями теперь обхватила всё тело; ветер бил по лицу картечью пыли, заставляя кожу ныть от боли; раскаты грома сотрясали раскисшую почву и оглушали слух. Такой сильный дождь и такой пыльный ветер вкупе с пламенем могут сосуществовать только во сне.
Я почувствовал что-то, и, повинуясь импульсу, повернул голову влево. В нескольких десятках шагов от меня стоял человек в черном плаще и с бейсболкой на голове. Человек стоял спиной ко мне, лица его не было видно. Казалось, что он просто стоит и любуется бурей, потому что ему не приходилось закрываться от ветра и дождя: полы плаща не колыхались, словно вокруг был полный штиль, бейсболка оставалась надежно сидеть на голове, точно приклеенная или прибитая, а низвергающиеся с неба потоки воды огибали его, не роняя на одежду ни единой капли. Руки человека были спрятаны в карманы черных джинсов, и я даже подумал, что вижу самого себя со стороны. Но я мог ошибиться, и передо мной стоял всего лишь другой вампир, ведь одеяния нашей братии так схожи.
— Ты догадался, кто я? — спросил незнакомый человек. Не смотря на расстояние и свист ветра в ушах, я услышал слова человека отчетливо, словно мы с ним находились в тихой маленькой комнатке, а не посреди сошедшей с ума стихии.
— Вообще-то, нет, — честно признался я. Только теперь я заметил, как стучат мои зубы от пронизывающего насквозь холода. Холода несмотря на полыхающее вокруг пламя.
— Тебе стоило догадаться, — укорил незнакомец, продолжая стоять ко мне спиной. — Как-никак я твой отец.