Позволь ей уйти
Шрифт:
— Ты иногда бываешь абсолютно невыносимой, — он легонько пихнул её в бок, чтобы сбить излишний пафос момента, — настолько, что хочется тебя убить. Но… мне не хватает тебя, если мы долго не видимся. Я тоже не хотел бы тебя терять.
— Правда? — Милкин голос странно дрогнул, она положила голову на плечо Павла. — Помнишь, я пообещала, что буду дружить с тобой всю свою жизнь?
— Помню.
— А что бы ты делал, если бы я умерла?
— Да ну тебя, — поморщился он с досадой. — Что ты глупости-то болтаешь.
Она помолчала некоторое время, а затем задумчиво продекламировала:
– “Утро. Выдох.
И снова замолчала, не поясняя и не продолжая.
— Красиво, — сказал Павел. — Что это?
— Стихи.
— Слышу, что стихи. В смысле — чьи строки?
— Мои.
— Ты что, стихи пишешь? — поразился он. — Вот уж никогда бы не подумал.
— Ты многого обо мне не знаешь, Пашечка, — улыбнулась Мила.
— А почитай… почитай ещё что-нибудь, — нерешительно попросил он.
— И ты не будешь смеяться? — смутилась Мила.
— Ни за что.
Она несколько мгновений собиралась с мыслями или вспоминала, а затем негромко прочла:
— И я бы тебе сказала:
“Возьми меня в руки, пожалуйста, гладь меня, грей”,
Но я размыкаю губы — и всё сначала,
И боль моя только растёт, и я потерялась в ней,
И я бы просила тепла, но любого тепла мне мало.
— Ещё, — попросил он, когда она замолчала. Милкины щёки тронул румянец, она встряхнула головой и начала декламировать:
— Человек идёт.
Вокруг происходит ночь.
Самая длинная ночь в году.
Ветер шарф с него рвёт, словно силится уволочь,
человек скользит по снегу и льду.
Человек идёт. У него на плечах висят
сорок демонов прошлых жизней,
пройденных дней.
Они шепчут, что не отпустят, ещё вкусят
его тёплой крови и плоти, его костей.
Человек идёт.
Человек совершенно ничей,
но он знает, он даже верит в это почти —
после этой ночи — самой долгой из всех ночей —
день начнёт расти, непременно начнёт расти.
— Если честно, я не слишком разбираюсь в поэзии, — с удивлением сказал Павел, когда она вновь притихла, очевидно, с волнением ожидая его вердикта, — но по-моему —
А Мила вдруг заплакала — громко, навзрыд, внезапно, словно кран включили. Рвануло сердце. Он остановился, развернул её лицом к себе, прижал к груди, крепко обнял, зажмурился…
— Ну что ты, дурында? — спросил он дрогнувшим голосом. — Чего ты ревёшь? Я тебя чем-то обидел? Или ещё кто-нибудь?
Мила подняла к нему залитое слезами лицо.
— Паша, — выговорила она дрожащими губами, — у меня рак.
=108
Москва, 2018 год
Последнее сообщение от Павла было отправлено ещё в полдень: он проинформировал Дашу, что долетел благополучно, в данный момент едет в гостиницу и обещает позвонить вечером, когда праздник в детдоме закончится.
Вечер — понятие растяжимое. Сколько это, восемь часов? Девять-десять? Одиннадцать? Боясь пропустить вызов, Даша не расставалась с телефоном: брала его с собой и в ванную, и в туалет, и в кухню… Несколько раз она нервно проверяла баланс и перезагружала аппарат, думая, что звонки просто не доходят.
В половине двенадцатого от Павла всё ещё не было никаких вестей. Не вытерпев, Даша набрала его сама и долго слушала длинные гудки. Трубку он не брал.
С некоторых пор она стала бояться, когда Павел не отвечал на звонки. А вдруг снова случилось что-то страшное? Ну хорошо, можно сделать скидку на праздник — подобные мероприятия нередко имеют свойство затягиваться допоздна…
Однако и в полночь, и в половине первого Павел так и не перезвонил. Даша опять набрала его номер и снова не дождалась ответа. Стараясь отогнать панику, она написала ему:
“Паша, у тебя всё хорошо? Я не могу дозвониться и волнуюсь”.
Сообщение отметилось доставленным, но не прочитанным. Может, он просто забыл телефон в номере, когда отправился на мероприятие? Ну не до часу ночи же они в детдоме гуляют… впрочем — почему бы и нет, если праздник удался на славу.
Всё больше и больше нервничая, Даша отправилась на кухню, вскипятила чайник и заварила себе чай с мятой и лимоном, чтобы немного успокоиться. Она держала книжку в руках, но на самом деле просто бестолково скользила глазами по строчкам, не вникая в смысл и не запоминая, что читает. Учебник по теории журналистики? Любовный роман? Книгу о вкусной и здоровой пище?..
К двум часам ночи сообщение так и осталось непрочитанным — Павел его просто не увидел. Даша поняла, что сегодня ждать ответа уже точно бессмысленно.
Она забралась под холодное одеяло, не выпуская из рук мобильный, съёжилась, уткнувшись носом в подушку, которая едва уловимо пахла любимым шампунем Павла… и тихонько заплакала.
Утром в половине восьмого телефон запищал входящим сообщением.
Даша подскочила на кровати как ненормальная, решив спросонья, что сработал будильник, но тут же сообразила, что это мессенджер. Пришла долгожданная весточка от Павла: