Позвольте предположить!
Шрифт:
– Вот-вот… Замена тебе есть.
– «Труд создал человека» - немного с Энгельсом знакомились мы в школе.
– Напомнить о Себе? Забыл, кто ВСЁ создал?
– Так, глупость лезет в «голову» - в неволе.
– Не нравится? Никто сюда не звал.
– Я пошутил! Без дела здесь совсем затосковал.
– Всё! Хватит! Надоел. Найдёшь в скрижалях две судьбы людские: сложилось что-то там не «ах!»,
узнай про их дела мирские и есть ли радость в их сердцах.
–
– Это как?
– Вернуть их в прошлое…
– Ты Брэдбери читал?
– Про бабочку? Не думал, что здесь знают.
– Не Я ли с ним сей опус начертал…
***
Вот нужная скрижаль - последний диалог тех давних лет, (а в голосе её печаль: предчувствие тоски и бед).
– Привет, родной!
– Привет, любимая. Устал сегодня жутко.
– Не смотришь на меня и взгляд совсем чужой…
– Опять упрёк… Дай, поцелую в ушко!
– Я поняла. Мечтаешь лишь о «той».
– Всё! Хватит! Надоело – сколько можно.
– Услышала. Иди. Ты ж холостой...
– Прощай! Пора. Стемнело. Очень поздно!
– Из сердца выброшу любви к тебе настой…
***
Проверю, в душах их всё также пусто? Уж тридцать лет прошло - забыта ли любовь?
Пусть в скайп войдут – сейчас ведь это просто. Вдруг чувство с новой силой вспыхнет вновь…
– О! Здравствуй! Ты нашёл меня. Как славно.
– Чем занимаешься? И всё ли хорошо?
– Есть дом, работа… псюшка. С ней забавно.
– А у меня семья. Не жалуюсь. Грешно.
– А может встретимся? Поговорим сердешно…
– Да рад бы. Некогда. Всё с внуками вожусь.
– Тогда прости! Мы едем с «ярмарки» неспешно…
– Твой юмор оценил! И даже не сержусь.
***
Всё разузнал и выяснил… И понял: что было, то прошло! Пойду и доложу…
– Ну что, работничек? Ты справился? Доволен?
– Позволь мне… Я подробно изложу.
– Не надо! Знаю Сам. Твой вид печален.
– Надеялся на крошечку любви…
– И правильно! Но пред семьёю Долг реален.
***
… Навеки тайну двух сердец - благословим!!!
Мы же люди...
щегося
***
…На белом песочке у самой кромки воды сидел старик и любовался закатом. Сегодня море отдыхает. Прибоя не слышно. Красиво и тихо. Покоя хочется всем.
В последнее время старик часто впадал в прострацию. Пусть. Какая разница! Жизнь прожита и Земля в обратную сторону не закрутится.
Вдруг его зрачки шевельнулись, будто вспомнив что-то очень важное. Он опёрся на трость, поднялся и побрёл в сторону старого, но всё ещё крепкого коттеджа, который уютно расположился на пригорке у берега небольшого залива. Дойдя до калитки, остановился передохнуть и в сотый раз подумал, что надо бы давно снять её с петель за ненадобностью. Дорожка до крылечка, когда-то выложенная красивой плиткой, заросла травой, но сам двор маленького дворца, несмотря на запустение, выглядел живописно благодаря дикому винограду, ласково обнявшему и забор с калиткой, и беседку, и часть самого дома. Дверь в нём была открыта, и старик с порога увидел своего товарища, лежащего навзничь на большой кровати. Здесь всё было ветхим: и вещи, и они оба.
– - Ник, ты как?
– спросил он, внимательно всматриваясь в лицо друга.
– - Живой! И даже съел бы что-нибудь.
– - Сейчас организую. А пока давай-ка хряпни глоток виски или коньяку. Чего тебе больше хочется.
– - Не поверишь. Шампанского!
– - Шампанское есть. Но боюсь, что прокисло. Ему лет сорок, не меньше. Ты же знаешь…
– - Тогда лучше водки, уж она точно не прокисла. И галет с маринованным огурчиком.
– - Вот и ладно, - старик засуетился, радуясь появившейся заботе.
Из соседней комнаты, под потолок уставленной разными коробками с продуктами, он вынес бутылку водки, банку маринованных огурцов и пачку галет. Потом вышел на крыльцо, дотянулся до лозы, прилепившейся к самой стене дома, и сорвал пару спелых кистей дикого винограда.
– - Готово, - сказал он, разлив в хрустальные рюмки водку и разложив на симпатичные тарелочки огурцы, галеты и виноград. Затем сервировал ужин на маленьком столике с колёсиками и подкатил его к больному другу.
– - Ох, Алекс! Заскучаешь тут один, - грустно сказал Ник.
– - Не надо об этом. Выпьем.
Они выпили, похрустели огурцами, потом Алекс налил в маленькую пиалу немного водки и размочил в ней пару галет.