Шрифт:
Часть I. 1821 год. 1 глава
Историческая справка:
Масонство (франкмасонство, фр. Franc-maconnerie, англ. Freemasonry) – движение, появившееся в 1717 году в виде тайного общества. Оно берёт своё начало из малоизвестных истоков в конце XVI – начале XVII века. Основной версией происхождения масонства считается версия о происхождении от средневековых строительных гильдий каменщиков. Однако существуют теории о более древнем происхождении масонства, начало которого выводится от орденов тамплиеров от ордена розенкрейцеров. Название
Этика и философия масонства опираются на монотеистические религии, на древние конституции вольных каменщиков, их регламенты, статуты и уложения. Масонство символически использует инструменты строительных товариществ и легенды о строительстве Храм Соломона, чтобы выражать метафорически то, что и масонами, и их критиками описывается как «система морали, скрытая в аллегориях и проиллюстрированная символами».
По легенде, масонство в Россию привез Петр I, который стал масоном во время своих зарубежных поездок. Первый русский император, по преданию, стал и первым Великим мастером первой российской ложи. Однако документального подтверждения этому нет.
Но помимо тайных обществ появлялись и секты. Поэтому, XIX век характеризуется как время активного распространения и развития сектантства.
– Алёнка, Алёнка! Проснись! Она снова убежала. – Эти слова звучали в тишине оглушительно, от них пробирала дрожь, и выступал холодный пот. Алёна к своим восьми годам натерпелась многого: переезд из столицы в глубинку, насмешки деревенских детей, потеря единственной бабушки – единственного человека, который заботился и любил её. Разлука с любимой старшей сестрой Анной – папенька решил, что для неё лучше выйти замуж за немецкого герцога. Вот так одиночество поглотило этого маленького, но сильного человечка, но, видимо, судьбе мало этого и она решила лишить её и матери.
После отъезда Анны маменька перестала выходить из своих покоев, не ела и не пила неделями. И тогда папенька решил выписать на дом врача, но вместо врача в дом стали приходить страшные люди. Нет, они не были уродами. Отнюдь, все они были красивы и статны – у дам модные шёлковые наряды и, как у кукол Алёнки, красивые кудряшки и локоны. А мужчины – фрак по фигуре и сапоги натёртые до блеска.
Что же так пугало Алёну? Их лица. Они все были ненастоящие как у фарфоровых кукол. Они ничего не выражали, а вместо глаз Алёна видела лишь чёрные пугающие дыры. Когда она об этом говорила отцу, он лишь отмахивался и говорил, чтобы она не придумывала глупости, ведь эти люди могут помочь её маме.
Но бабушка говорила, что она видит личину этих людей, их грязные души и сердца, которые никогда не познавали ни бога, ни любовь. От этого Алёне становилось ещё страшнее.
Однажды, она услышала ссору отца и бабушки.
– Пётр, я не понимаю, что с тобой происходит? Ты стал мрачным, угрюмым. Что это за люди? Они не нравятся мне, и не просто не нравятся, а пугают. И не только меня, но и Алёну. Соизволь- ка мне всё разъяснить и немедленно!
– Матушка, соизвольте говорить об этих людях с почтением. Они помогут вылечить Софью. – Скрежет голоса отца заставил содрогнуться Алёну. Это уже не её любимый папенька.
– Я пока не вижу, что Софье лучше. Ты к ней заходишь хоть изредка. Нет! Вот я к ней наведываюсь каждый час и каждую минуту у меня душа болит за неё, а ты сидишь в этом затхлом кабинете и не видишь белого света, а ещё хуже не видишь свою дочь. – Бабушка начинает задыхаться от злости и от горя, что свернулись комком у неё в горле.
– Она с тобой и я не волнуюсь за неё. Что с вами, женщинами, проиcходит? Анна рыдала, когда выходила замуж за Огюста…
– Естественно, ведь он семидесятилетний старик, который и для меня староват.
– Если бы она вела себя достойно, у Софьи не случился бы удар на этой почве.
– Софья – мать, ей свойственно беречь и волноваться за своё дитя.
– Анне 16 лет, она сама скоро станет матерью… А ты… Ты снова поддерживаешь иллюзии Алёны. Не порть ей разум этими небылицами.
– Это не небылицы! Эти люди опасны. Это чувствуют все: наши слуги, повара, я и Алёна. Что же ты как каменный? Это всё из-за масонства, всё из-за ”Железного креста”. Они ироды и ты таким же стал…
– Прошу прекратить…
– Вот нет, не прекращу. Ты хоть слышал, что эти трёклятые читаю Софье? Это не церковное пение и не молитвы. Это ни французский, ни немецкий, я даже англичанам пересказывала, они не знают. Скажи честно, кто они такие, что они делаю с нашей Софьей?
Наступило долгое молчание, которое, казалось, тянулось вечность. Слышно было, как бабушка перебирает стержни веера, отец открывал и закрывал свои карманные часы.
– Они мои братья и сёстры, и это всё, что вам, матушка, нужно знать. – Но этот ответ не устроил бабушку.
– Раз так, тогда я завтра это всё прекращу. Жди в гости батюшку. – И, не давая отцу шанса возразить, бабушка ушла, и каждый из них остался при своём мнении.
Утром бабушка не проснулась. Второй удар. Алёна не плакала – бабушка бы такого не потерпела.
После похорон отец решил, что в столице слишком много глаз и ушей. Поэтому мы уехали на родину к бабушке – в далёкий уезд Вятской губернии. Но отец остался там ненадолго и вскоре снова уехал в столицу.
Сначала было интересно – новые места, природа, люди. А потом появились другие дети, которые воспринимали меня как изнеженную городскую девчонку. Мне не нравилось, но я никому не говорила, иначе ко мне бы тоже приходили эти страшные люди.
Мы поселились в имении сестры бабушки – Агафьи Степановны. Когда я её увидела, расплакалась. Они были так похожи.
– Алёнушка, милая! Ох, ты бедное дитя моё! – она обняла меня и прижала к себе. Я чувствовала, как содрогается её грудь от плача и как ей тяжело дышать, позже почувствовала, как кто-то третий обнял нас. Это была Глаша, внучка Агафьи Степановны. С этого момента Глаша была моим ангелом хранителем. Вот и сейчас она играет роль моей спасительницы.
– Алёнка, ну вставай, быстрее. Я не видела где она, вдруг в зале уже.