Позывной «Хоттабыч» 8. Исчадие Кромки
Шрифт:
Из-за его темной и ноздреватой мякоти вездесущая зелень этого волшебного и неизведанного края, оторванного от обычной земли, была абсолютно не заметна.
— Сфафифо! — Поблагодарив радушную хозяйку с набитым ртом, я ухватил с подноса здоровенный кусок хлеба и с превеликим удовольствием вонзил в него зубы.
Толстая, но свежая корочка приятно хрустнула, наградив меня непередаваемым вкусом ферментированного ржаного солода, что образуется в хлебе только при специальной длительной выпечке. Нечто подобное я пробовал еще в первой своей жизни, в побежденной Германии — хлеб «Пумперникель»,
Этот хлеб там пекут в неизменном виде уже несколько столетий. Оказывает весьма положительное воздействие на пищеварительный процесс! Кстати, считается, что слово «Pumpernickel» вначале означало на вестфальском наречии «пукающий Николай», что связано с ускорением пищеварительной функции желудка, производимой данным продуктом. А еще во время «ведьмовских процессов», происходивших в Германии в 16–17-ом столетиях, это словосочетание служило эвфемистическим[19] обозначением дьявола. Символично в моем случае, не правда ли?
Сначала я не понял, чего это на меня так уставились добры молодцы, когда я смачно вгрызался в хлебную краюху. Просто-таки в рот мне заглядывали. А потом дошло, это они на мои зубы пялятся, крепкие и белоснежные, словно у голливудской звезды. Таких-то белоснежных в моем возрасте и быть-то не должно, да вообще быть никаких не должно. Вон, у того же Невзора, желтые, сточенные, да через один. А он-то помоложе меня будет!
Может быть, хоть сейчас-то они на веру мои слова примут? Что не такой уж и простой старичок их прекрасную раскрасавицу Василинку от злой Ведьмы избавил. Да не только её, но и остальных бедолаг, над которыми столько лет как Дамоклов меч нависал Кровавый жребий — тоже.
Огромную кучу каши, щедро наваленную девчонкой в мою миску, словно бешенный ураган слизнул. Я еще не успел поднять глаза от опустевшей тары, как последовала не менее щедрая добавка, да еще на стол передо мной она поставила большую глиняную кружку, наполненную до краев молоком из запотевшей крынки.
Со второй порцией я разбирался дольше, но ненамного. Вскоре и она опустела, а мой живот раздулся, словно огромный оркестровый бас-барабан. хоть колотушкой по нему колоти. Выдув напоследок кружку отдающего зеленью, но не менее вкусного, чем обычно, молока, я отвалился спиной на бревенчатую стену избы.
— Спасибо, хозяева, за хлеб, за соль! — радушно произнес я слова благодарности, сыто отдуваясь. — А сами чего ж не откушали? — Заметил я нетронутые тарелки, стоявшие пред каждым из мужчин.
— Зато ты, чужеземец, за троих уписывал! — Не удержался от колкости Нечай. — А по виду и не скажешь, глиста-глистой. И куда только все влезло?
— Кто хорошо ест — тот хорошо работает, — вернул я ему «ответочку», — а сражается с Тварями еще лучше! А по вашим с братцем тарелкам этого не сказать. Невзору простительно — возраст, как-никак, — добавил я.
— Не дерзи, чужак! — прошипел Нечай. — Хорошее отношение может закончиться в любой момент…
— Ну, извини, старина,
— Заткнись! — непочтительно перебил меня Нечай. — Ты опоганил все, во что я верил всю свою жизнь!
— А ну-ка, хватит! — Рявкнул тивун, хватив кулаком по столу, да так, что тарелки подпрыгнули. — Заткнитесь оба!
Ого, как Невзора прохватило, что он наконец-то начал начальника включать. А то сидит, словно в штаны наложил. Будь я здесь головой, давно бы уже застроил и братцев, и себя в том числе. Субординацию-таки надо соблюдать, а то совсем уважать перестанут!
— Дядя Нечай, за что вы на дедулю так ополчились? — закручинилась девчушка, не понимая из-за чего весь сыр-бор.
Предыдущего нашего разговора она не слышала.
— Вот что, дочка, — произнес тивун, — отведи-ка, лучше, нашего гостя в баню. А после — гостевую опочивальню ему подготовь — пусть дух от тяжелой схватки переведет. А мы с мужиками тут меж собой посовещаемся: что делать и как быть? Зачем гостю о наши проблемы голову ломать? И без того помог уж — вовек с ним не расплатимся…
Глава 13
Поплескавшись всласть пусть и в холодной, но все же бане, я кое-как привел себя в относительный порядок. Спекшуюся бороду пришлось основательно укоротить, поскольку расчесыванию она вообще не подлежала — сплошной комок. Взглянув в имеющееся зеркальце, я посчитал свой внешний вид «под пиво потянет» и закончил с банными процедурами. После бессонной ночи и полного напряжения, хоть и молодеющего понемногу, но все еще основательно потрепанного жизнью старческого организма, меня со страшной силой начало клонить в сон.
Но даже после того, как Василинка определила меня «на постой» в небольшую гостевую опочивальню (все-таки шикарно у них деревенский голова живет — даже гостевая опочивальня имеется!), я постарался не вырубиться на первых минутах. Нужно было кое-что прояснить для общего развития…
— Слышь, ушастый, — мысленно позвал я кота, когда с удовольствием развалился на набитом душистой соломой матрасе, брошенном на широкую деревянную лавку, заменяющую кровать, — ты еще здесь?
— Я всегда к вашим услугам, мессир! — мгновенно отозвался Грималкин, оставаясь невидимым.
— Ну-ка, проявись, — попросил я кота — не по нраву мне с невидимками разговаривать.
— Всегда, пожалуйста, мессир! — Воздух над кроватью задрожал, как при турбулентной конвекции[20], и у меня в ногах проявилась черная туша кота.
Я в очередной раз подивился его внушительным размерам, превосходящим, наверное, какую-нибудь совсем не маленькую дворнягу. А при наличии внушительных острых когтей и основательных клыков, никакая собака даже рядом не стояла! А если завяжется драка — кот мгновенно порвет в лоскуты бедное животное, тут даже к бабке не ходи! Не тигр, конечно, но с рысью вполне можно сравнить.