Позывной "Калмык"
Шрифт:
Ну, и родичи его пригнали Сашке девять коней. Кони не те… не Клайдсдейлы, не шайры, не… Обычные кавалерийские лошади. Все девять трофейных лошадок бывшие вояки сопроводили в Рязань и там на рынке сбыли, не сильно торгуясь, так для вида. Обычная кавалерийская лошадь стоит от ста до двухсот рублей, примерно за сто пятьдесят восемь штук каждую и отдали. Нужно было, чтобы на них внимание особо не обратили. Потому, каждый продал по два коня, а оставшийся на неделю ещё Александр Коморин, потом продал и девятого — княжеского. Тот какие-то кровя арабские имел и ушёл за семьсот рублей. А на полученные деньги старички сами купили три лошадки. Один жеребец бы помесью фриза с кем-то тоже не маленьким, второй возможно был битюгом, чувствовалось, что в предках были рысаки, а сам здоровущий. И главное, оба жеребца были вороные. Купленная
А куда делись сами грузины? Все шестеро? Их оказалось шестеро. Три лошади были заводные.
Полегли все в неправильной, наверное, с их точки зрения схватке. Началось неэпическое сражение неправильно, неправильно и закончилось. После того как подпрапорщик бывший прибежал из дозора в алее с известием, что супостаты «едуть», все проверили ружья и пистоли и приготовились к встрече. Сашка по лестнице приставной забрался на чердак и чуть приоткрыл оконце круглое. Отсюда дорогу не видно, и шило в одном месте так и подмывало спуститься и глянуть в северные окна, ведущие на дорогу. Еле сдержался. Как требовать дисциплину с подчинённых, если сам безобразия нарушаешь. Опять же там внизу не крестьяне от сохи с вилами, а люди двадцать пять лет отслужившие в армии и участвующие в куче сражений. Все четверо ведь наполеоновскую орду встретили и проводили до Парижу, а после и с турком воевали и с горцами на Кавказе.
Усидел у окошка, в правой почти послушной руке карамультук сжимая, Кох. А внизу события развивались точно по плану. Александр Коморин, Кузьма Воротников, Ерофей Кобозев по прозвищу и по факту Однорукий и Агафон Неустроев приготовились, распределив окна. День был солнечный и солнце, добравшееся к этому времени до своей высшей точки, не сильно и высокой зимой, било прямо в глаза подъехавшим грузинам. Что это не русские видно было сразу. Товарищи были в черкесках. Пятеро в коричневых. А шестой, по-видимому, князь Русишвили, в чёрной с серебряными газырями. Все шестеро были в мохнатых овечьих шапках. Нет, терские казаки тоже так могли вырядиться, но ждали же не казаков, потому никаких сомнений у встречающей стороны не было.
Грузинцы подскакали к флигелю и остановились, сбившись в кучу. Потом двое соскочили с коней. Один принял у своих уздечки трёх заводных лошадей и повёл их к коновязи, а второй, поигрывая плетью, вразвалочку по прочищенной Никодимом дороге направился к крыльцу флигеля. Коморин вооружился колуном. Так и планировали, если к флигелю не всей толпой ломанутся, то разведчика или посланца встретить дружеским ударом в лоб обухом колуна, не поднимая шума. Тем более, что рассчитывали на худшее, на девять человек.
Стучать и кричать: «Эй, хозяева, встречайте гостей», бородатый и здоровущий, не меньше Коморина грузин на стал, он ногой отворил дверь и перешагнул порог. В сенях окон нет и с яркого солнечного дня вошедший ничего разглядеть не мог. Он сделал шаг вперёд, дверь за ним закрылась и тут обух колуна весом в пару кило прилетел ему туда, где папаха кончается, а горбатый нос начинается. В лоб и переносицу. Подпрапорщик силушку не сдерживал, решили воевать, так чего церемониться — пленные не нужны.
Хрясь. Железо переломало все кости на пути встретившиеся и в твердокаменных мозгах застряло. Даже не пискнув, грузинец сложился в коленях, ступнях и пояснице и в позе эмбриона прилёг на брошенный на пол кусок овчины. Операция «Шота Руставели» началась. Князь Русишвили пока сидел на коне и ждал.
Уже потом Сашка среди бумаг отчима случайно найдёт вырванную из книги, явно печатной, страничку, она была на грузинском языке и словаря рядом не наблюдалось. Сашка её отложил и почти забыл о ней, но в Москву с собой взял и там на рынке нашёл грузин, конями торговавшими. Покупать для своего конезавода, планируемого, у товарищей, было нечего. Нет, кони были неплохие, даже замечательные, какие-нибудь Ахалтекинцы, но Сашке нужны были тяжеловозы, и эти мелкие хоть и красивые коняшки на них не походили. Или путает чего Кох? В Грузии же Аргамаки. Так и оказалось — это были кабардинские лошади или аргамаки. Лошадей покупать не стал, но разговор с продавцами завёл, коней похвалили и между делом спросил не умеет ли кто читать написанное на грузинском языке. Нашлось множество знатоков. Оказалось, что это кусок какой-то истории о происхождении рода Русишвили. Оказывается, у царицы Тамары или Тамар, той самой, муж был русский. По листочку этому выходило, что происходят князья Русишвили от одного из дружинников русского князя Георгия Андреевича — первого мужа царицы Тамар. Согласно этой легенде, русский витязь остался в Грузии и был возведен в тавадское достоинство. Дети его и потомки стали именоваться Русишвили (букв, «дети русского»).
Подождали грузинцы своего разведчика, потом ещё подождали. И не идёт никто. Тогда они кричать начали. А в ответ тишина. Он уже не вернётся из боя. Русишвили совсем не на русском прокричал чего-то и, обнажив сабли длиннющие, два коричневых воина побежали к флигелю.
Тело первопроходца из сеней уже изъяли и затащили на кухню. Крови налилось прилично, боров-то здоровый, но убрали его вместе со шкурой, и вбежавшие в пустые сени нукеры ничего подозрительного не обнаружили, тем более что ничего не изменилось и они по-прежнему вбегали в тёмные сени с яркого солнечного дня.
Ничего не увидев кроме полуоткрытой двери, один из зашедших, прокричал чего-то невразумительное и дёрнул на себя дверь пошире. Тут ему прямо в лицо Ерофей Кобозев по прозвищу Однорукий из пистоля и выстрелил. И сразу притаившийся в сенях за бочкой Коморин выстрелил в оставшегося у входа. Тоже из пистолета.
Бабах. Бабах. Оставшиеся в седле всадники ошарашенно замерли и дали возможность Кузьме Воротникову и Агафону Неустроеву выстрелить из открывшихся внезапно окон флигеля из штуцера и карамультука. Не попасть с десяти — пятнадцати метров было невозможно, и потомок русского дружинника с последним оставшемся в седле грузином кулем попадали под ноги взвившихся на дыбы лошадей. Князь застрял ногой в стремени, и его конь протащил десяток метров, пока не упёрся в коновязь. Удалось и Сашке в бою поучаствовать. Последний грузинец, как раз шедший от сеновала, который по-хозяйски осматривал, при звуке выстрелов сначала бросился к князю, но увидев, как тот падает, развернулся и бросился за дом, грамотно уходя с линии обстрела. И как раз выбежал в сторону засевшего на чердаке Виктора Германовича. Тот из своего длинного ружья и выпалил. Отдача чуть его с ног не снесла и ружьё из рук выпало, а плечо правое прилично отсушило, так что и зарядить второй раз бы не получилось. Быстро так точно бы не получилось. А только не понадобилось. Пуля в живот конюха этого пригвоздила к земле, а выбежавшие потом из дома ветераны кинжалами добили двоих подранков.
Так что план с кавказскими овчарками в качестве отвлекающего манёвра не понадобился. Через пять минут после начала операции «Шота Руставели» она была успешно завершена. Все шестеро гостей получили угощения несовместимые с пищеварением.
Глава 3
Событие третье
Фотография может поблекнуть, безделушка может потеряться, бюст Вагнера может разбиться, но когда-либо проглотивший пищу в байрейтском ресторане будет носить её в себе до гробовой доски.
Марк Твен
Так про дом. Четыре тысячи ушло на саму покупку. Потом около тысячи рублей пришлось отвалить плотникам, чтобы они перекрыли крышу новой доской, оббили второй этаж дощечкой под паркет ёлочкой, заменили все ставни на окнах и стёкла. За пять окон пришлось половину этой суммы отдать. Хоть бросай все дела и завод по производству стекла открывай. Такие деньжищи там крутятся. К сожалению, никаких знаний по производству стекла у Коха не было. На этом траты не кончились, почти те же пять тысяч пришлось выложить за баню с большой кедровой купелью, сеновал, каретник и конюшню, благо в отличие от предыдущего дома Ксении и князя Болоховского земли было предостаточно. Участок соток в двадцать. Даже домик на дереве для племянников удалось построить, за домом примыкая почти к забору росло три большие липы, вот между ними организовали настил, сделали домик и две лестницы смастерили, одну вертикальную и одну с приличным наклоном, которую зимой, настелив доски, можно в роскошную горку превратить.