Позывной «Крест»

Стогний Константин Петрович

Дева Мария – это созвездие Девы. Древний символ созвездия Девы – измененная буква «М». Мария – дева, ставшая матерью, не одинока. Мать финикийского воскресающего бога весны Адониса звали Мирра, а мать Будды – Майя; их имена тоже начинаются на «М». Дева также имеет отношение к созвездию «Дом хлеба». Это созвездие изображают в виде девы с колосьями в руке. Символ «Дома хлеба» – колос – означает август и сентябрь, время жатвы. В свою очередь, Вифлеем переводится как «дом хлеба». То есть это место на небе, а не на земле.

Древние астрономы наблюдали еще один интересный феномен:

начиная со времени летнего солнцестояния и до зимнего дни становятся короче, в Северном полушарии солнце движется как бы на юг, становится меньше и дает меньше света. Для первых земледельцев сокращение дня, увядание растений и приближение зимы символизировали смерть – смерть Солнца. Она наступает 22 декабря, когда Солнце оказывается в низшей точке на небосклоне. В это время оно прекращает свое зримое движение на юг на три дня и останавливается в районе Южного Креста. А 25 декабря Солнце поднимается на один градус севернее, предзнаменуя удлинение дня, тепло и весну. Метафорически Солнце умирает на Кресте на три дня, а затем воскресает и начинает жить заново.

Вот поэтому Иисус и другие солнечные божества Ближнего Востока оказывались распятыми, умирали на три дня, а затем воскресали. А переходный период, когда Солнце в Северном полушарии меняет направление, обозначало для них скорый приход весны и Спасение. Однако воскресение Солнца не праздновали до наступления весеннего равноденствия, то есть Пасхи. Так происходило потому, что в день весеннего равноденствия Солнце берет верх над Тьмой: день становится длиннее ночи, что совпадает с приходом весны и возрождением природы.

Ищущим и сомневающимся нет нужды в простых объяснениях. Они чувствуют в этой ясности подвох. Таким людям недопонятое важнее, чем понятное. С этими мыслями Виктор и уснул.

Глава 6

Эль-Кутейфа

1

Виктор проснулся, прислушался, открыл глаза и какое-то время наблюдал, как Светлана рассматривает свое лицо, повернув к себе зеркало заднего вида. Ночью она натянула на себя натовскую куртку шофера. Декабрь давал о себе знать. Хоть это и Сирия, но было прохладно.

«Хороша, чертовка», – подумал Лавров, глядя на спутницу, а вслух сказал:

– Не дразни зеркало, сестра. Лопнет же.

– С добрым утром, Виктор Петрович! – как ни в чем не бывало ответила Светлана. – Доставай твой термос. Давай попьем. А то из лужи как-то стремно, того и гляди в козленочка обратишься.

– Термос я оставил в номере, в большой сумке.

– А это что? – Светлана показала пальцем на обернутый дерюгой цилиндр, который торчал из заплечной сумки Виктора.

– Да не термос это. – Лавров выбрался из кабины пикапа и не стал закрывать дверь, чтобы звук не разнесся по округе. – Монахиня обронила. Надо будет вернуть при случае. Вот в Дамаске найдем отца Иеремея и посоветуемся, как вернуть.

Виктор рылся в рюкзаке, желая понять, что сумел прихватить с собой.

– А где мы сейчас?

– Да вот, навигатор ищу. По-моему, он тоже остался в отеле.

– Так ты что, ночью не знал, куда едешь? – удивилась Светлана.

– Конечно нет, просто петлял по ущельям, – спокойно ответил Виктор.

– Я не понимаю! – взвилась девушка. – Как можно ехать два часа неизвестно куда?

– Ну, знаешь ли! Я здесь таксистом не работал. Хочу напомнить, что мы с тобой убегали от погони. – Виктор напрягся.

– Вот если бы ты не уперся тогда, все было бы по-другому, – заявила Светлана. – Принесли бы подарок лидерам «Ан-Нусры» и сейчас бы ехали с ветерком…

– А какой подарок, не помнишь? – перебил ее Виктор. – Случайно, не отравленную чалму?

– А, ну да, – спохватилась Светлана. – Да, оба мы виноваты.

– Особенно я, – с иронией подтвердил он.

Они обыскали многочисленные рундуки салона, нашли еще совсем новую красно-клетчатую куфию-арафатку для Лаврова, бутылку воды и карту местности. Пикап «Тойота Хайлюкс» с зенитной установкой в кузове – слишком приметное транспортное средство, чтобы передвигаться на нем по округе. Лавров и Соломина решили бросить его на месте ночлега, тем более что бензина в баке почти не осталось.

На глухой дороге, соединяющей Маалюлю с основной автомагистралью Дамаск – Хомс – Алеппо, они грелись не меньше получаса под утренними лучами солнца, прежде чем их подобрал следующий в Хомс грузовик. Все поверхности грузовика покрывали изображения коровьих рогов и хвостов, а также религиозных образов и символов – таких, как небесные кони, на которых, по преданию, пророк Мухаммед отправился в свое духовное путешествие. Помимо символической живописи, грузовик был украшен чеканкой, бантиками, декоративной росписью, мозаикой, аппликациями и надписями на арабском языке. Салон кабины был отделан желтым бархатом, розовой парчой, красным атласом и золотой бахромой с кисточками. Для Светланы у шофера нашелся дымчато-розовый платок дупатта – длинный прямоугольный кусок ткани, который она обернула вокруг головы и подвернула на плечах.

– Вам надо в Хан-аль-Рус, там христиане-ополченцы из национальной обороны «Шабиха». Они, конечно, вам помогут, – подсказал шофер.

Он располагал к себе. Виктору и Светлане было жаль, что им не нужно ехать в Хомс. Добравшись до трассы, они расплатились с сирийцем и направились на поиски старинного караван-сарая, именуемого Хан-аль-Рус.

– Какой же у тебя горделивый вид, – упрекнула Светлана спутника, еле поспевая за ним и сбивая ноги в мягких туфлях о камни. – Грудь колесом, чеканишь шаг, словно кремлевский часовой!

– Да у меня просто раздражение от пота на ногах – брюки тесные, – беззастенчиво ответил Виктор, – вот и напрягаюсь.

– Ты опять дразнишься, вредина? – едва сдерживая смех, спросила Светлана. – Мы же договорились, что ты будешь стареньким дедушкой. А ты даже на монаха не похож!

– Мы также договорились, что ты будешь как бы беременной.

– А как ходят беременные? – провоцировала Виктора Светлана.

– Не знаю. Беременным не был.

– У тебя есть дети?

– А что, тебя удочерить? Выделю тебе комнатку в конюшне при монастыре. С настоятелем договоримся. Но с условием, что ты не будешь громко ржать.