Прабхупада Лиламрита
Шрифт:
Джанаки: Свамиджи сказал, что на свадьбе я должна быть в сари, а сари должно быть шелковым. Я спросила, какого цвета, и он сказал, что красного. Мукунда купил мне отличное сари и очень красивые украшения.
Все привыкли видеть Джанаки, когда она, вместе с Мукундой, приходила в храм, в очень простой одежде, без всякой косметики. И все были поражены и немного смущены, увидев ее в ярко-красном сари, с украшениями и макияжем. Волосы невесты были подняты, уложены и украшены филигранной серебряной заколкой овальной формы, на руках блестели серебряные браслеты, а в ушах — серебряные серьги, купленные Мукундой в дорогом индийском магазине на Пятой авеню.
Бхактиведанта Свами посадил молодоженов напротив себя, по другую сторону жертвенного алтаря. Как и перед обрядом посвящения, он зажег благовония, попросил совершить очищение
— Я беру Джанаки в жены и буду заботиться о ней всю жизнь. Мы будем мирно жить в сознании Кришны и никогда не расстанемся.
После этого Бхактиведанта Свами обратился к Джанаки:
— Принимаешь ли ты Шримана Мукунду даса Брахмачари своим супругом? Согласна ли ты служить ему и помогать в его деятельности в сознании Кришны?
Джанаки ответила:
— Да, я принимаю Мукунду своим мужем до конца жизни. Мы никогда не разлучимся, ни в счастье, ни в горе. Я буду всегда служить ему, и мы будем мирно жить вместе в сознании Кришны.
Никто, кроме Свамиджи, не имел ни малейшего представления о том, что происходит. Он читал мантры, которые все за ним повторяли; он подсказывал жениху и невесте, что говорить, где сидеть, что делать (да, по большому счету, и поженились-то они, следуя его совету). Свамиджи приготовил чудесный пир, который ждал на кухне окончания церемонии.
Бхактиведанта Свами попросил Мукунду и Джанаки надеть друг на друга цветочные гирлянды и поменяться местами. Он попросил Мукунду нанести на пробор в волосах Джанаки красную краску и покрыть ее голову краем сари. Потом было огненное жертвоприношение, а в конце — пир.
Этот пир был гвоздем программы и имел огромный успех. Гости уплетали за обе щеки и просили добавки, восторгаясь неповторимым вкусом приготовленных блюд. Ученики Свами, привыкшие к простой пище — рису, далу, сабджи и чапати, просто опьянели и ели до отвала. Многие друзья Мукунды были любителями макробиотики и поначалу стойко избегали сладостей, но вскоре энтузиазм окружающих ослабил их сопротивление и они были наповал сражены поварским искусством Свамиджи.
— Господи, да он же превосходный повар! — не могла прийти в себя Джанаки.
Брюс, пропустивший инициацию, впервые увидел огненное жертвоприношение и попробовал качори, приготовленные Свами. Он тут же решил посвятить себя сознанию Кришны и при первой же возможности стать учеником Свамиджи. Почти все гости лично подходили к Свами, чтобы поздравить его и поблагодарить. Он был счастлив и отвечал, что все произошло по милости Кришны и с Его благословения.
После церемонии новобрачные пригласили большинство преданных и гостей к себе домой. Настроение тем вечером у всех было приподнятое, и Хаягрива читал стихи. Затем кто-то включил телевизор, чтобы увидеть обозначенное в программе интервью с поэтом Алленом Гинзбергом. Ко всеобщей радости, Аллен заиграл на фисгармонии и запел «Харе Кришна». Он даже сказал, что в Нижнем Ист-Сайде живет свами, который обучает мантра-йоге. Хоть сознание Кришны и было чем-то новым и неслыханным, теперь преданные увидели по телевизору киртан в исполнении всемирно известной звезды. Вечер прошел просто замечательно.
Вернувшись на квартиру, Бхактиведанта Свами с несколькими помощниками навел в комнате порядок. Он был доволен. Он закладывал основы своей миссии. Он дал посвящение ученикам, двоих из них поженил и накормил людей крииша-прасадом.
— Если бы средства позволяли, — говорил он ученикам, — я бы устраивал такие праздники каждый день.
20 «Вечный кайф»
Тем временем один старик, которому в этом году перевалило за семьдесят, забрел в Нью-Йорк, в Ист-Вилледж, и принялся доказывать миру, что он знает, где искать Бога. Всего за каких-то три месяца этот человек, Свами А.Ч. Бхактиведанта, сумел убедить самую крутую в мире аудиторию — богему, хиппи, «кислотников» и курильщиков травки — в
— Из газеты «Другой Ист-Вилледж»,
октябрь 1966 года
ЛЕТОМ И ОСЕНЬЮ этого года Бхактиведанта Свами чувствовал себя хорошо — во всяком случае, так казалось. Работал он долго и усердно и, если не считать четырех часов ночного отдыха, постоянно находился в действии. У него был сильный голос, и он мог часами говорить без устали. Улыбался он широко и очаровательно, а пел громко и мелодично. Во время киртана он мог целый час выводить бенгальские ритмы мриданги на своем маленьком бонго. Он с аппетитом ел рис, дал, чапати и овощи, приготовленные на ги. Лицо его светилось здоровой полнотой, а живот немного выдавался вперед. Иногда, будучи в веселом расположении духа, он барабанил по животу двумя пальцами и говорил, что раздающийся при этом звук указывает на хорошее состояние здоровья. Благодаря правильному и размеренному образу жизни его золотистая кожа — в семьдесят-то лет! — сияла молодостью и здоровьем. Когда он улыбался, его улыбка лучилась такой энергией и жизнестойкостью, какой позавидовал бы всякий житель Нью-Йорка, медленно увядающий от разгульной жизни. Он совсем не был похож на старика. И новые последователи Свамиджи, нимало не сомневаясь, считали эту бьющую ключом молодость одним из его чудес, как и его пение, и его удивительного Кришну. Свамиджи не был обычным человеком. Он был духовен. Он мог все. Никому из его последователей даже в голову не приходило посоветовать ему сбавить темп. Никто и подумать не мог, что он нуждается в какой бы то ни было защите, — они едва за ним поспевали.
За два месяца на Второй авеню, 26, он достиг всего, о чем раньше мог лишь мечтать. Теперь у него был храм, официально зарегистрированное общество, полная свобода проповеди и группа инициированных учеников. Когда в свое время один из духовных братьев спрашивал его в письме, как он собирается управлять храмом в Нью-Йорке, Бхактиведанта Свами ответил, что для этого нужны будут люди из Индии, но, возможно, найдутся и один-два американца, которые смогут помочь. Это было прошлой зимой. Но Кришна поставил его в другие условия: он не получил никакой поддержки от духовных братьев, никаких пожертвований от индийских магнатов и никакой помощи от правительства Индии — успех пришел к нему совсем с другой стороны. Он говорил, это было «счастливое время» — после года тяжелой борьбы в одиночку Кришна послал ему и людей, и деньги.
Да, для Бхактиведанты Свами настали счастливые дни, но счастье его не было похоже на счастье стариков-пенсионеров, которые «на закате жизни» тихо увядают, окруженные призрачным комфортом. Это было счастье молодости, время расцвета, время новых сил и безграничных надежд на будущее. В семьдесят лет у него были планы безрассудного юноши. Он был похож на молодого великана, только что вставшего на ноги. Его проповедь имела успех, и он был счастлив, так же как счастлив был Господь Чайтанья, путешествуя по Южной Индии и распространяя пение «Харе Кришна». Бхактиведанта Свами был счастлив как бескорыстный слуга Кришны, которому Господь посылал людей, готовых начать жизнь в преданном служении. Он был счастлив от того, что ему наконец удалось заронить семя преданности в их сердца и научить петь «Харе Кришна», слушать о Кришне и трудиться ради распространения сознания Кришны.
Бхактиведанта Свами не сбавлял оборотов. После первого посвящения и свадьбы он был полон решимости сделать следующий шаг. Он был доволен тем, что имел, но хотел большего. Это была настоящая духовная жадность — вайшнав не желает чувственного наслаждения, но для Кришны хочет брать все больше и больше. Он входит иглой, а выходит плугом. Начав с чего-то малого, незначительного, Свамиджи собирался расширить Движение до головокружительных масштабов. По крайней мере, об этом он мечтал. Он не довольствовался пришедшим успехом и стабильным течением дел на Второй авеню, 26, а неудержимо стремился расширять ИСККОН, насколько это возможно. Таким его желание было всегда, и это записано в уставе ИСККОН: «дабы обрести истинное единство и мир во всем мире... как среди членов ИСККОН, так и в обществе в целом».