Прах к праху
Шрифт:
Она поймала себя на том, что хочет выйти победительницей из этого поединка – небрежно поинтересоваться, по-прежнему ли он хочет пойти погулять в это дивное воскресное утро, возможно, даже открыть дверь и приказать ему идти, – чтобы заставить Джимми признать свое горе, страх, потребность в материнской помощи, в правде, какой бы она ни была, да мало ли в чем еще. Но она промолчала, вспомнив в последний момент – с ужасающей ясностью, – каково это в шестнадцать лет оказаться в критической ситуации. Поэтому она дала ему уйти из кухни и подняться к себе и с того
И когда Шэрон объявила, что Джимми отказался спуститься к столу, Джин сама пошла к нему с подносом.
Шэр не до конца закрыла дверь в комнату братьев, поэтому, окликнув сына по имени, Джин толкнула дверь бедром и вошла.
Он сидел на кровати, упираясь спиной в изголовье.
– Я принесла тебе чай. Приготовила сэндвичи с ливером. Убери ноги, Джим, я поставлю поднос.
– Я же сказал Шэр, что не голоден.
Тон его был вызывающим, но глаза смотрели настороженно. Тем не менее, ноги в ответ на просьбу матери он подвинул, и Джинни ухватилась за это, как за обнадеживающий знак. Поставила поднос на кровать рядом с коленями Джимми и сказала:
– Я забыла поблагодарить тебя за вчерашнее.
Джимми причесался пятерней, покосился на поднос но на особый сервиз никак не отреагировал. Посмотрел на мать.
– За Стэна и Шэр, – пояснила она. – Ты так хорошо погулял с ними, ты мне очень помог, Джим. Твой отец…
– К черту его.
Она перевела дух и продолжала;
– Твой отец по-настоящему гордился бы тобой, увидев, как хорошо ты относишься к брату и сестре.
– Да? А разве папа знал, что такое «хорошо относиться»?
– Теперь Стэн и Шэр будут брать пример с тебя. Ты будешь им вместо отца, особенно Стэну.
– Пусть Стэн сам за собой смотрит. Будет рассчитывать на других, окажется в дерьме.
– Нет, если будет рассчитывать на тебя. Джимми оперся о спинку кровати то ли для того, чтобы дать отдых спине, то ли для того, чтобы отодвинуться от матери. Достал из кармана джинсов мятую пачку сигарет и закурил.
– Я ему не нужен, – сказал Джимми.
– Нет, Джим, нужен.
– Пока за ним присматривает его мамочка, я тут не нужен. Ведь в этом дело?
Джинни попыталась угадать смысл вопроса, но ей это не удалось.
– Маленьким мальчикам нужно мужское общество, – сказала она.
– Да? Ну, а я не собираюсь долго здесь околачиваться. – Джимми стряхнул пепел в блюдце в форме салатного листа.
– И куда же ты собираешься уйти?
– Не знаю. Куда-нибудь. Все равно куда. Неважно, лишь бы не здесь. Ненавижу это место. Меня от него тошнит.
– А как же семья?
– А что семья?
– Теперь, когда твоего отца нет…
– Не говори о нем. Какая разница, где этот мерзавец? Его все равно и так уже не было, перед тем как он сыграл в ящик. Он не собирался возвращаться. Думаешь, Стэн или Шэр ждали, что в один прекрасный день он появится на крыльце и попросится назад, домой? – рявкнул он и затянулся сигаретой. Его пальцы были желто-оранжевыми от никотина. Тебе одной нравилось так думать, мам. Мы же знали, что папа к нам не вернется.
– Вы виделись с папиной…
– Да. Виделись по полной программе. Два или три раза. Четыре. Не помню. Они смотрели друг на друге такими невинными глазами, разыгрывали паинек называя друг друга «мистер Флеминг» и «миссис Пэттен», а сами готовы были вцепиться друг в друга и трахаться, едва мы уйдем. – Он нервно затянула Джинни видела, как дрожит сигарета.
– Я этого не знала, – проговорила она. – В должны были сказать мне, Джим.
– Зачем? Что это изменило бы?
– Изменило?
– Да. Ты понимаешь, о чем я.
– Что же могло измениться?
– Ты могла развестись с ним. Могла бы пойти на это ради Стэна.
– Ради Стэна?
– Ему было всего четыре, когда папа ушел, так? Он бы это пережил, ведь у него оставалась бы его мама. Почему ты об этом не подумала? – Он снова стряхнул пепел в блюдце. – Ты, мама, думаешь, что все пошло прахом с самого начала. Но сейчас-то все гораздо хуже.
В душной комнате Джинни словно пробрало холодом, как будто где-то рядом открыли окно.
– Тебе лучше поговорить со мной, – сказала она сыну. – Ты бы лучше сказал мне правду.
Джимми покачал головой и затянулся.
– Мама? – На пороге комнаты стояла Шэрон.
– Подожди, – сказала Джинни. – Я разговариваю с твоим братом. Разве ты не видишь?
Девочка сделала шажок вперед. Ее глаза за стеклами очков казались лягушачьими, неестественно большими и выпученными, словно готовыми вылезти из орбит. Когда Шэрон не ушла, Джинни не сдержалась:
– Ты слышала меня, Шэр? Ты что, не только ослепла, но и оглохла? Иди пей чай.
– Я… – Она оглянулась в сторону лестницы. – Там…
– Выкладывай, Шэр, – велел ей брат.
–Полиция, – сказала она.—На крыльце. К Джимми.
Как только Линли и Хейверс вышли из «бентли», журналисты выскочили из своего импровизированного укрытия за «фордом-эскортом». И, едва убедившись, что Линли и Хейверс направляются к дому Купер-Флеминга, принялись выкрикивать вопросы. Казалось, они не ждали, что им ответят, просто хотели задать их, заявить о себе и таким образом дать почувствовать присутствие четвертой власти.
Линли не обратил на них никакого внимания и позвонил в дверь, пока Хейверс рассматривала «нову», стоявшую дальше по улице.
– Здесь наши люди, – негромко сказала она, – сидят, похоже, для устрашения.
Линли и сам их увидел.
– Не сомневаюсь, что кое-кому нервы они попортили, – заметил он.
Дверь распахнулась, и они увидели девочку – очки с толстыми стеклами, в уголках рта остались крошки, подбородок в прыщах. Линли показал свое удостоверение и сказал, что хотел бы поговорить с Джимми Флемингом.
– Купером, вы хотели сказать, – поправила девочка. – С Джимми? Вам нужен Джимми? – и, не дожидаясь ответа, она оставила их на крыльце и затопала по лестнице на второй этаж.