Прах
Шрифт:
И Вечный двинулся на восток. Он побывал, в Азии, потом в Африке и Америке — везде, где была возможность найти что-то для себя интересное. В конце концов, он обосновался в Персидской империи, где взял имя Абади. Там он стал богатым купцом, а потом — вельможей. Но и такая жизнь однажды опресневела, и он, окончательно распрощавшись с мирской суетой, отправился в Гималаи, чтобы там провести остаток дней.
«Я видел всё, — писал он. — Всё, что может увидеть и познать в этом мире человек, я увидел и познал. И всё увиденное и познанное оказалось пустым. Звонкие монеты, ради которых,
Людей прельщают труднодостижимые вещи, это даёт им стремления и цели, но когда они получают, что хотят, то охладевают к объекту былой страсти, и начинают желать другое. Я получил всё, и всё отдал, когда понял, что в этом нет никакого смысла. Я давно перестал ценить вещи, я больше не испытывал привязанность ни к одному живому существу. В тот момент я был готов уйти навсегда из этого мира, растворив тело и сознание, но по какой-то неведомой причине продолжал жить. Мне требовалось дело, коим я мог бы занять себя, и я нашёл такое дело».
Я с открытым ртом читал всё это. Просто не верилось, что такое возможно. Я слышал легенды о древних волхвах, живших сотни лет, но считал это выдумкой. Теперь передо мной были записи человека, который умудрился прожить более тысячи лет и стал практически божеством.
И сила этого могущественного существа сейчас была во мне.
Пока я читал, зашла Ира, чтобы поздороваться, а когда за окном уже стемнело, позвонил Николай. Он звал ужинать.
Войдя в столовую, я увидел Николая с супругой, Иру и четырёх моих охранников. Они сидели за столом, и Николай беседовал со старшим из этой четвёрки — выходцем из боярской семьи. Мной до сих пор владело ощущение нереальности происходящего, я до сих пор задавался вопросом, правда ли то, что вижу сейчас перед собой или это всего лишь очередной плод моего сознания?
— О, Артём, рад твоему возвращению, — Николай поднялся и мы обнялись. — Добро пожаловать домой. Мне тут сообщили, что ты приехал вместе с гостями, и я всех пригласил на ужин. Присоединяйся.
Я уселся рядом с Ирой.
— Ну как добрался? — спросил Николай. — Я-то думал, вчера приедешь.
— Всё нормально, — ответил я. — Вот только в Полоцком княжестве дороги замело. Иначе быстрее доехал бы. А у вас тут как? Сильный был снег?
Мы говорили за ужином о погоде и прочих несущественных вещах, а когда закончили, я и Николай отправились к нему в кабинет.
— Теперь ты, значит, важная птица и с охраной ездишь? — спросил брат. — Как вообще дела? Связывался с Безбородовым?
— Этих ребят послал со мной глава ГСБ, — ответил я. — Он считает, что мне грозит опасность.
— Вот как? Это из-за нашего конфликта с Голицыными?
— Почти… Знаешь,
— В газетах пишут, Вельяминов заболел после поездки в серую зону.
— Это не совсем правда. Он погиб в серой зоне.
— Вот как? — Николай удивлённо приподнял бровь.
— Да, а великие князья почему-то решили, что его убил я.
Николай посмотрел на меня пристально, словно не понимая, правду ли я говорю или прикалываюсь.
— Да, они реально так думают, хотя я этого не делал, — сказал я. — А вот Петра Голицына убил я — в этом можешь не сомневаться.
— Погоди-погоди. Что-то я ничего не понимаю. Давай, рассказывай всё по порядку. Про какого Петра Голицына ты говоришь? Зачем ты его убил?
На это я и потратил следующий час. Узнав о том, в какую историю я впутался, Николай помрачнел.
— Плохи дела, — сказал он. — Если Голицыны решат отомстить и пришлют сюда людей, у нас не хватит сил отбиться. У них в роду много энергетиков высокого ранга, а наш род слаб и малочисленен. Надо заручиться поддержкой великого князя.
— Я тут ненадолго. Дня три погощу и поеду обратно. Однако с Ростиславом Васильевичем мне в любом случае надо встретиться. Вот и поговорю с ним. У вас-то как дела? Что нового?
— Новостей мало. Но есть одна интересная тема. Ростислав предложил отбить у Голицыных завод. Хочет, чтобы наши роды владели им совместно. Обещал аннулировать сделку по передаче им акций. Нам лишь надо ввести на предприятие свою дружину.
— Это Ростислав предложил?
— Да, связался со мной на прошлой неделе, и мы встретились обсудили данный вопрос. Я возражать не стал. Думаю, давно пора. Рад, что у нас появилась поддержка.
— Зачем ему?
— Говорит, хочет наладить производство оружия в Новгороде.
— Странно… Зачем ему тут оружие? Он готовится к войне с Союзом?
— Ростислав не хочет войны, но нынешняя власть слишком сильно давит на него. Наши князья и бояре боятся нового вторжения.
— И поэтому Ростислав настраивает людей против центральной власти?
— Почему ты так решил?
— Пока ехал, в новостях прочитал, что на последнем собрании новгородской думы обсуждалось отделение Новгорода от Москвы.
— Ах это… — Николай хмыкнул. — Репортёры преувеличили, как всегда. Да, заседание было, собирались главы семейств, но вопрос об отделении ребром не стоял. Обсуждалась наш экономический и военный потенциал в случае, если такое всё же произойдёт. Но это, прямо скажем — худший сценарий из вех возможных. В большинстве своём главы семейств не настроены воевать с кем бы то ни было.
Не сказать, что новость была хорошей. Если обсуждают, значит, подготовка идёт, значит, намерение оформилось. Теперь лишь вопрос времени, когда бахнет. Пока в Новгороде всё спокойно, но что будет через полгода, год?
После беседы с Николаем, я позвонил Ростиславу: мы договорились о завтрашней встрече. Затем я вернулся в кабинет Анны Васильевны и продолжил изучать записи далёкого предка, даровавшего мне силу.
То, что я прочёл дальше, меня сильно расстроило.