Практическая антимагия
Шрифт:
В этот раз маг успел-таки увернуться. Грэка с кареты как ветром сдуло. Вздыбленная земля застучала о ее стенки, оставляя заметные пятна.
– Да что же это! – завопили слева.
Я отвлекся, и безобразные парящие пласты земли вместе с грязными камнями начали глухо шлепаться на двор. Из-за кареты выглянул Грэк. Пронт и Маркус направились к побежденному и промокшему колдуну, как, впрочем, и маги. Последним теперь было за кого держаться.
– Да что же это! – повторил Гидар, с ужасом осматривая двор.
Сейчас смотритель был страшнее любых магов; глаза его горели яростью, кулаки
– Почему он напал на нас? – поинтересовался Буверт, кивая в сторону колдуна.
– Потому что Эрик едва не убил его собрата.
– Я?.. Убил?.. Но я… не хотел, – забеспокоился пекарь.
– Не волнуйся. В любом случае я бы успел тебя остановить.
– Значит, у него получилось, – догадался Буверт с грустью.
– Да, – подтвердил я. – И у тебя получится. На сегодня занятия окончены.
Утомленные впечатлениями и упражнениями, они молча двинулись к замку. А я направился к карете, где меня дожидались агенты, маги, смотритель, лучник и опытный колдун.
– Меня зовут Богарт, – назвался он мрачно.
Агенты, видимо, уже успели разъяснить ему, что да как.
– Думаю, мне не нужно представляться, – сказал я и почувствовал на себе недобрые взгляды Маркуса и Пронта. – Анхельм Антимаг, – вздохнул я и добавил: – Странно, что ты по собственной воле прибыл сюда. В то время, когда король уничтожает твоих собратьев по ремеслу.
– Анхельм, – осадил меня Пронт.
– Я не одобряю того, что он делает, – пояснил колдун спокойно. – Но буду верен Арцису до смерти, что бы он ни задумал. Потому что только благодаря его храбрости моя дочь жива и здорова.
– Понятно, – покивал я и поплелся к замку.
Дочь. Мою дочь спасать некому, кроме меня. А я кисну тут, не в силах покинуть эти стены. Проклятье!..
Глава 8
Ненависть
Созданный Богартом ярко-зеленый огонек пролетел над обеденным столом и, прыгнув в открытый рот пекаря, исчез. Вместе с огромным куском морской совы.
– Сделай еще. Для Буверта.
Богарт лениво шевельнул пальцами, и новорожденный магический шарик засверкал над тарелкой колдуна, а после нырнул в кубок, поднятый дворянином. Ни Эрик, ни Буверт уже не обращали внимания на волшебную приправу. Моя идея; Фихт до подобного не додумался. А ведь благодаря этой маленькой хитрости ученики очень быстро привыкли к волшебству.
Волшебство. Ох это волшебство. Чистое и измененное. Целительное и смертоносное. Проклятое волшебство!.. Вначале оно перестало их пугать, затем перестало быть для них чудом из чудес.
Они питались магией.
Они пили магию.
Они дышали магией.
Они управляли магией.
Они светились магией.
Они сами стали частью магии.
– Еще парочку, – попросил я. – Для обоих.
Богарт недовольно потряс рукой и, освободив ее от магии, принялся обсасывать тонкие косточки. Все-таки насколько сильно изменились его интересы с момента нашей первой встречи. Две недели назад колдун только
Прошел всего лишь месяц. Тридцать дней. А кажется, что с тех пор, как меня заперли в замке, минул не один год. Если бы, если бы не ошейник… Чтоб сдохли кузнецы и колдуны, сотворившие его! Чтоб сдох тот, кто надел на меня эту проклятую железку. Чтоб сдох Арцис Храбрый.
Перед глазами не в первый раз повисла яркая картина жестокой мести.
Сидящие рядом маги начали падать. Один, другой… Они кричали и стонали, дергаясь от нестерпимой боли. Боялись. Я же смеялся, отражая жалкие атаки и изменяя магиату в колдовских телах. Торнак корчился от удушья: скудная магиата забила его легкие. Мирмак вспыхнул, словно соломенное чучело; из ноздрей и разинутого в беззвучном крике рта вырвалось пламя. Ворлан превратился в кусок льда, и я сшиб его тяжелую башку; красные льдинки звонко, подобно бусинам, запрыгали по полу. Яростный вихрь поднял Богарта к потолку, чтобы бросить на стол. На ножи, на посуду. Если колдун не сдохнет, я подниму его снова и опять брошу вниз, точно куклу. И буду бросать так до тех пор, покуда он не испустит дух. Буду бросать…
Я вновь глотнул вина, чтобы заглушить зверя по имени Ненависть. С каждым прожитым днем здесь, вдали от Лили, он рос и становился злее. Пожирал меня. Часто пытался вырваться. Пока безуспешно. Но неизвестно, сколько я еще смогу его сдерживать. Неделю? Две? Месяц?
– Почему ты не ешь? – поинтересовался наблюдательный Пронт.
И в зале повисла тишина. Лишь всеобщий любимец Фырк (а именно так теперь все называли троллика) продолжал хрустеть костями под столом, периодически прерываясь на то, чтобы укусить кого-нибудь за сапог или проверить на прочность собственную цепь.
– Что-то не хочется, – улыбнулся я и кончиками пальцев коснулся шеи. – И без того ошейник давит.
– Ну-ну, – покивал Маркус хмуро.
– Оставь его, – сказал Пронт. – Куда он от нас денется.
– Никуда, – тихо подтвердил я и уставился в пустую тарелку, слушая, как поблизости чавкает пекарь. – Ни-ку-да.
Кусок в горло не лез. Я ел изысканные блюда, пил превосходные вина – и ненавидел себя за это. Я сидел за одним столом с магами – и ненавидел себя за это. Но больше всего я ненавидел себя за то, что не мог помочь дочери. Беспомощность продолжала кормить зверя, который рос внутри меня и постоянно рвался наружу, а ученики, по мнению агентов, все еще не были готовы.
Нет, еще два месяца я тут не протяну. Либо умом тронусь, либо натворю глупостей. Ни то, ни другое Лилю не спасет.
Новая темница с мягкой кроватью, сытными обедами и свежим воздухом оказалась значительно хуже прежней, вонючей и мрачной, ибо сейчас я точно знал, где искать дочь. И это знание терзало мой разум и серой пеленой закрывало все прелести замка.
«Так, придержи лошадей, – оборвал поток мрачных мыслей внутренний голос. – Вспомни, сколько раз ты клялся, что будешь думать только о занятиях с антимагами?»