Практическая энциклопедия «Основы правильной духовной жизни»
Шрифт:
Мне кажется, я знаю имя Гостя моего! — Но, взирая на нечистоту мою, страшусь произнести имя. Одно неблагоговейное произнесение великого и всесвятого имени может подвергнуть осуждению! Сколько страшнее само присутствие Именуемого!
Но Ты присутствуешь! Твоя безмерная благость привела Тебя к скверному грешнику, чтобы грешник, познав достоинство и назначение человека, вкусив самым опытом, увидев ощущением, яко благ Господь (Пс. 33:9), оставил пути беззаконий, оставил возлюбленное себе благо смрадных страстей, позаботился о стяжании чистоты покаянием, соделался Твоим храмом и жилищем.
Как же назову витающего у меня, витающего во мне Странника? Как назову чудного Гостя, пришедшего утешить меня в моем изгнании, исцелить от болезни неисцелимой, изъять из пропасти мрачной, вывести на поле Господне злачное, наставить на стези правые и святые? Пришедшего отъять непроницаемую завесу, которая доселе распростиралась пред очами моими, закрывала от меня величественную вечность и Бога моего? Как назову Наставника, возвещающего мне учение о Боге, учение новое и вместе древнее, учение Божественное, а не человеческое?
Назову ли Наставника светом? Я не вижу света, но Он просвещает ум мой и сердце превыше всякого слова, превыше всякого земного учения, без слов, с несказанного быстротою, каким–то странным — так выражу невыразимое — прикосновением к уму или действием внутри самого ума.
Назову ли Его огнем? Но Он не сжигает; напротив того — орошает приятно и прохлаждает. Он — некий глас хлада тонка (3 Цар. 19:12), но от Него бежит, как от огня, всякая страсть, всякий греховный помысел.
Он не произносит никакого слова — не произносит и вместе глаголет, учит, воспевает чудно, таинственно, с несказанной тихостью, тонкостью, изменяя, обновляя ум и сердце, прислушивающиеся Ему в безмолвии, в душевной клети. Он не имеет никакого образа, ни вида; ничего в Нем нет чувственного. Он вполне невеществен, невидим, крайне тонок; внезапно, неожиданно, с несказанной тихостью является в уме, в сердце, постепенно разливается во всю душу, во все тело, овладевает ими, удаляет из них все греховное, останавливает действие плоти и крови, соединяет рассеченные части человека воедино, являет целым наше естество, которое рассыпалось от страшного падения, как рассыпается от падения сосуд скудельный. Кто, видя воссоздание, не познает руки Создателя, Единого имеющего власть созидать и воссозидать?
Доселе говорю лишь о действии, не называя, кто — Действующий. Наименовать мне Его — страшно! Осмотрите меня, братия! Разглядите совершающееся во мне! Вы скажите мне — что во мне совершается? Вы скажите мне, кто — Совершающий?
Чувствую, ощущаю в себе присутствие Странника. Откуда Он пришел, как во мне явился — не знаю. Явившись, Он пребывает невидимым, вполне непостижимым. Но Он присутствует, потому что действует во мне, потому что обладает мною, не уничтожая моей свободной воли, увлекая ее в Свою волю несказанной святостью Своей воли.
Невидимой рукою взял Он ум мой, взял сердце, взял душу, взял тело мое. Едва они ощутили эту руку, как ожили! Явилось в них новое ощущение, новое движение — ощущение и движение духовные! Я не знал доселе этих ощущений и движений, даже не ведал, не предполагал существования их. Они явились, и от явления их скрылись или оковались ощущения и движения плотские и душевные. Они явились, как жизнь, — и исчезло, как смерть, прежнее состояние.
От прикосновения руки ко всему существу моему, ум, сердце и тело соединились между собою, составили нечто целое, единое; потом погрузились в Бога — пребывают там, доколе их держит там невидимая, непостижимая, всемогущая рука.
Какое ж чувство объемлет меня там? Объемлется все существо мое глубоким, таинственным молчанием, вне всякой мысли, вне всякого мечтания, вне всякого душевного движения, производимого кровью; субботствует и вместе действует все существо мое под управлением Святого Духа. Управление это необъяснимо словом. Пребываю, как упоенный, забываю все, питаюсь неведомою, нетленною пищей; нахожусь вне всего чувственного, в области невещественного, в области, которая превыше не только вещества — превыше всякой мысли, всякого понятия; не чувствую самого тела моего.
Очи мои смотрят — и не смотрят, видят — и не видят; уши слышат — и не слышат; все члены мои упоены — и я шатаюсь на ногах моих, держусь за что–нибудь руками, чтобы не упасть мне, или лежу, поверженный на одр, как бы в болезни безболезненной и в расслаблении, происшедшем от преизобилия силы. Чаша Господня, чаша Духа упоевает державно (Пс. 22:5). Так провожу дни, недели! и сокращается время!..
Молчание дивное, объемлющее ум, сердце, душу, устремившихся всею крепостью своею к Богу и потерявшихся, так сказать, в бесконечном движении к беспредельному, молчание это — вместе и беседа, но без слов, без всякого разнообразия, без мыслей, превыше мыслей; Странник, совершающий все это, имеет и глас и слово необычные, без слов и звука говорящие и слышимые таинственно. Ищу в Писании, где бы сказано было о таких действиях, чтобы познать чудного Странника, и невольно останавливаюсь пред словами Спасителя: Дух дышит, где хочет; и голос Его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа (Ин. 3:8).
Как же назвать само действие? Оно примиряет, соединяет человека с самим собою, а потом с Богом; невозможно не узнать в этом действии веяния благодатного мира Божия, превышающего всякий ум, соблюдающего сердце и помышления во Христе Иисусе (Флп. 4:7), подаваемого приходящим к человеку, обновляющим человека Святым Духом. Точно! При этом действии ум и сердце соделываются евангельскими, соделываются Христовыми: человек зрит Евангелие начертанным в себе — на скрижалях души, перстом Духа.
…Божественный Странник отходит, скрывается так же незаметно, как незаметно приходит и является. Но Он оставляет во всем существе моем благоухание бессмертия, невещественное, как и Сам Он невеществен, благоухание духовное, живительное, ощущаемое новым ощущением, которое Он насадил или воскресил во мне. Оживляемый, питаемый этим благоуханием, пишу и сказую слово жизни братии моей… 2. 314–318
(См. МОЛИТВА ИИСУСОВА — БОГООБЩЕНИЕ).
БОГООСТАВЛЕННОСТЬ
По временам предоставляет Бог нас самим себе, чтобы мы познали опытом, как мы слабы в нашем одиночестве, и по причине этого познания неотступно держались Бога, Который Един может быть победителем греха в истинно–произволяющих узреть и себе грех побежденным. 1. 379
Недостаточно одного самоукорения, говорит Варсонофий Великий, нужны и уничижения человеческие для доставления человеку смирения. Против смирения и терпения враг приносит хулу на Самого Бога, якобы оставляющего служащих Ему; но хула его да снидет на главу его чрез посредство славословия, благодарения и исповедания, приносимых Богу рабами Его, по примеру святых трех отроков. 6. 834
Мнение об оставлении тебя человеком еще может иметь место, ибо всяк человек ложь; но мнение об оставлении Богом не только неправильно, но и сопряжено с хулой. Если мы не видим, то этим обличается не несуществование Промысла Божия, но тупость нашего зрения. От этой тупости зрения то спасительное обучение скорбями, которое попускается нам Божественным Промыслом, называем мы — оставлением. Кажется, по попускаемым тебе скорбям и различным затруднениям, надо бы тебе радоваться и утешаться, ибо попускаемые тебе скорби суть свидетельства не только призвания, но и избрания Божия. 6. 830