Практические занятия по русской литературе XIX века
Шрифт:
Повесть Л. Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича» (Вопросы истории создания)
Приобщение студентов к конкретному текстологическому анализу может идти, в частности, путем сопоставлений окончательного текста произведения с опубликованными вариантами, отражающими первоначальный замысел автора и его последующую работу над текстом. Это не будет еще научным изучением творческой истории произведения, но явится начальной стадией подобной работы.
Обычно берется произведение, уже изучавшееся на практических занятиях. Студентам известны его идея, композиция, образы, стиль и т. д. При сопоставлении различных редакций этого произведения следует показать, что проводимая работа способствует более глубокому пониманию творческого замысла писателя и дает возможность проникнуть в его лабораторию.
Остановимся на повести Л. Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича» [134] .
Прежде чем приступить к сопоставлению
134
В качестве вспомогательной литературы укажем:
Гроссман Л. П. Комментарий к повести «Смерть Ивана Ильича». — В кн.: Толстой Л. Н. Поли собр. соч. Юбилейное издание, т. 26. М. — Л., 1936, с. 679—691.
Андреева Е. П. Художественное своеобразие повести Л. Толстого «Смерть Ивана Ильича». — «Труды Воронежского ун–та», т, 42, вып. 3, 1955, с. 61—63, Щеглов М. А. Повесть Толстого «Смерть Ивана Ильича», —В кн.: Щеглов М. А. Литературно–критические статьи. М., 1960, с. 125—176; Барлас Л. Г. Разговорная и просторечная лексика в произведениях Л. Н. Толстого (на материале рассказа «Чем люди живы» и повести«Смерть Ивана Ильича»), — «Ученые записки Шахтинского пед. ин–та», т. 3, вып. 2. I960, с. 109—141; Магазинник Е. Мировоззрение и метод Л. Толстого в повестях последнего периода творчества. — «Труды Самаркандского ун–та», новая серия, 1961, вып. 112, с 37—59.
135
Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5–е, т. 20, с. 40.
В статье Л. Толстого «О жизни» изложен «смысл соотношения жизни и смерти». Перед лицом смерти, утверждает Л. Толстой, человек осознает бессмысленность деятельности только для самого себя, и он ищет нового смысла жизни. Перед кончиной Иван Ильич приходит к осознанию противоречий своих по–ступков, своей жизни с «совестью» и «разумом», к мысли о необходимости нравственного возрождения, «просветления», которое он находит в самоусовершенствовании. Велика разоблачающая, сатирическая сила мыслей и образов этой повести. Во время создания «Смерти Ивана Ильича» Толстой считал, что «просветление» возможно для всех людей, в том числе и для тех, которые подвергнуты разоблачению. Здесь положен предел сатирической силе повести, которая уступает в этом плане «Воскресению». Самая сильная сторона «Смерти Ивана Ильича» в гениальном проникновении художника в душевную жизнь умирающего человека, в раскрытии «диалектики души» перед смертью.
Непосредственная работа писателя над повестью проходила в 1884—1886 гг. Но Л. Толстой и перед тем еще несколько лет продумывал ее, кое-что записывал. Окончательную редакцию повести студенты изучали по Полному собранию сочинений Л. Н. Толстого [136] . Теперь преподаватель рекомендует ознакомиться с «Вариантами к «Смерти Ивана Ильича», помещенными в том же томе.
Студенты получают задание самостоятельно сопоставить варианты повести с окончательной редакцией, продумать, в каком направлении шла работа Л. Толстого. При этом важно отметить, что в окончательной редакции совпадает с вариантами и чем они отличаются один от другого. Это и поможет уяснить, в каком направлении шла работа писателя.
136
См,: Толстой Л. Н. Полк. собр. соч., т. 26. М., 1936, с. 61—113.
В окончательной редакции изложение идет от лица автора, в первоначальной редакции (вариант № 1) оно ведется от лица Друга Ивана Ильича — Творогова. Это обстоятельство имеет существенное значение.
Из варианта № 1 известно, что жена Ивана Ильича передала Творогову по поручению мужа записки, которые тот вел в последние два месяца жизни. Записки эти произвели на Творогова большое впечатление и показались ему «ужасными». Он заинтересовался жизнью Ивана Ильича, ездил в семью покойного, узнавал о нем у жены, детей, Герасима, многое припомнил сам и написал историю его жизни, которая и должна предстать перед читателями и, быть может, послужить введением к запискам покойного.
Таким образом, в основу рассказа Творогова были положены предсмертные записки Ивана Ильича.
Что могло побудить Л. Толстого отказаться от изложения повести в форме предсмертных записок, дополненных рассказом Творогова? Есть ли в окончательной редакции следы первоначального замысла, т. е. записок Ивана Ильича и рассказа Творогова?
Студенты полагают, что Л. Толстому мог показаться нере–альным сам факт систематического ведения записок тяжело больным, умирающим человеком. Повествование же от лица Творогова неизбежно должно было вести к личности самого Творогова. Это осложняло творческий замысел и уводило от основной темы. Справедливость этого соображения подтверждается вариантом № 2 «К главе I», где сказано, что, вернувшись поздно ночью после игры в винт, Творогов (это было в день панихиды по Ивану Ильичу), неожиданно вспомнил, как в дортуаре училища правоведения Головин («маркиза») сидел на кровати и играл на зубах запомнившийся Творогову мотив. Мысли Творогова, однако, были прерваны словами проснувшейся жены и т. д. Все это отвлекало от жизнеописания Ивана Ильича и уводило к жизни самого Творогова.
Не только в окончательном тексте, но и в ряде предыдущих вариантов Толстой отказывается и от записок Ивана Ильича, и от рассказа от лица Творогова. Все же в окончательном тексте имеются отчетливые следы записок Ивана Ильича (их содержание и мысли), а также образ друга (Петра Ивановича).
В небольшом отрывке из записок Ивана Ильича говорится не столько о телесных, сколько о душевных его страданиях. Перед самой кончиной Иван Ильич осознал царящую вокруг него и в нем самом ложь: «Ложь, обман, ложь, ложь, ложь, ложь, все ложь. Все вокруг меня ложь, жена моя ложь, дети мои ложь, я сам ложь, и вокруг меня все ложь». Вот вывод, к которому пришел Иван Ильич в самом конце своей жизни. Больной, истерзанный страданиями, Иван Ильич был в состоянии только так (десятикратным повторением слова «ложь» на трех строках своих записок) передать свое отчаянье. Для выражения глубоких человеческих чувств у Ивана Ильича, о котором его начальник говорил: «…первое, лучшее перо в министерстве», не находилось слов. Отдавая записки Ивана Ильича Творогову, Прасковья Федоровна указала ему на это: «Нет связи, ясности, силы выраженья. А вы знаете его стиль. Его отчеты это были шедевры». Возможно, что одной из причин, по которой Л. Толстой отказался от формы записок, была возникшая перед ним необходимость еоплотить особенности речи смертельно больного Ивана Ильича, умевшего в жизни писать только деловые бумаги. Иван Ильич пишет, что, если ложь заставляет его так страдать, значит, в нем все же живет «маленькая, крошечная частица правды». Он видит свое спасение в том, чтобы «самому с собой среди этой лжи думать правду». И, чтобы эту правду найти, он хочет ее записать («а кто-нибудь после прочтет и, может быть, очнется»). Но после фразы: «Начну сначала, как это все сделалось со мной» — записки Ивана Ильича обрываются. О них больше ничего не говорится ни в вариантах, ни в окончательном тексте. Возможно, что задача, которую поставил передсобой Иван Ильич, — заставить очнуться — показалась Л. Толстому чересчур прямо выраженной, излишне рационалистической. И это в числе других причин привело к тому, что Л. Толстой отказался от формы записок.
Задача, поставленная Иваном Ильичом: заставить очнуться кого-нибудь, — несомненно, была задачей и самого Толстого. И в варианте № 2 он вновь обращается к ней, но выражает ее иначе, уже не словами из записок Ивана Ильича, а размышлениями кого-то, кто изменился под влиянием этих записок: «Нельзя и нельзя и нельзя так жить, как я жил, как я еще живу и как мы все живем. Я понял это вследствие смерти моего знакомого Ивана Ильича и записок, которые он оставил. Опишу то, как я узнал о его смерти и как я до его смерти и прочтения его записок смотрел на жизнь». Так Л. Толстой вторично формулирует идею повести.
Но, чтобы воплотить эту идею, писателю пришлось отказаться и от формы записок умирающего, и от ведения повествования от какого-то другого лица, а прийти к изложению «от автора», лицо которого остается скрытым. В окончательном тексте, с присущим ему проникновением в душевный мир человека, он написал: «Чего же ты хочешь теперь? Жить? Как жить? Жить, как ты живешь в суде, когда судебный пристав провозглашает: «суд идет!..» Суд идет, идет суд, повторил он себе. Вот он, суд!»
Л. Толстой через восприятие смертельно больного человека обнажает ложь, царящую в жизни. Три строки из записок первоначальной редакции превращаются в окончательном тексте в тридцать одну страницу беспощадного разоблачения.
Так изменился первоначальный замысел Л. Толстого в той части повести (от начала болезни до смерти Ивана Ильича), в которой поставлены важнейшие философские и нравственные вопросы, характерные для русского общества середины 80–х годов. Л. Толстой решает их в момент приближения человека к смерти.
Эта важнейшая часть повести значительно расширена по сравнению с вариантами, в то время как многие места были совсем опущены в окончательной редакции: вариант № 2 «К главе I» (о Творогове), вариант № 6 «К главе IV» (о том, как Иван Ильич в разговоре с другом сказал, что считает себя счастливым человеком), вариант № 7«К главе IV» (как Иван Ильич говорил, что не понимает страха смерти), вариант № 10 «К главе IV» (об изменении отношения Ивана Ильича к женеи детям), вариант № 11 «К главе VIII» (о притворстве врачей).