Практическое применение бытовой магии
Шрифт:
Эту неделю Сильдегорд провел в поместье отца своей невесты, выказывая себя милым и любящим женихом. Тор тогда случайно заезжал туда на денек, хотел встретиться с одним своим сотрудником. Почему-то в то время судьба регулярно сталкивала его с мар Тернелом. Он видел, как идеально ведет себя Сильд. Все окружающие были от него в восторге. А он лицедействовал, думая лишь о том, как избавиться от беременной любовницы.
– Через неделю он возвратился мрачный, но ничего мне не сказал. Только стал вести себя так, как будто еле меня терпит. Я уже хотела предложить ему расстаться, но тут он снова стал мил и любезен. У меня есть догадки, с чем это было связано, но доказательств никаких.
У тебя и не может быть доказательств, девочка. Сильд боялся как огня твоих магических способностей, и поэтому не решался предложить разойтись. А потом придумал план, который, он
– В один из дней я, как обычно, отправилась в Академию на встречу с ректором. Вообще-то не совсем как обычно. Я ходила к ректору по утрам, а тут Сильд задерживал меня под какими-то предлогами, и из дому я вышла только под вечер. Меня это не беспокоило, к ректору можно было прийти практически в любое время суток, если только он не спал. И в этот раз бан Риалан принял меня любезно, угостил ужином, мы побеседовали о моей работе, он меня хвалил и предлагал сделать доклад на осенних научных магических чтениях. Вышла я из Академии когда уже смеркалось. По старому городу прошла беспрепятственно, а когда вышла за стену и углубилась в квартал особняков, почувствовала, что за мной кто-то идет. Я все-таки маг, поэтому не слишком испугалась. С другой стороны... Ты знаешь, магам нельзя применять волшебство против обычных людей, только в крайнем случае, иначе в суде не оправдаешься. А как определить, когда он наступил, этот крайний случай? Не знаешь? И я не знаю. Так вот. Я шла себе спокойно, раздумывала, кто может за мной следить, и даже не удосужилась сплести заклинание против нападения. Мне тогда это все казалось забавным. Я была почти у ворот нашего особняка. И тут меня ударили по голове. Наверное я потеряла сознание. В этом состоянии маг не более опасен, чем бревно. А очнулась я от дикой боли. Меня били и насиловали пятеро. Их лиц я не видела, они были в масках. Из их разговора я поняла: им заплатили за мою смерть. Или за смерть моего нерожденного ребенка. Но в любом случае они получили добро от заказчика на то, чтобы со мной, как они выражались, «позабавиться». Я не знаю достоверно, кто их нанял, но уже после всего мне пришла в голову мысль, что это был Сильд. Связали меня очень умело, так, что я поняла — они знают, что имеют дело с магом. Не давали мне сплести ни единого заклинания. И все же я ухитрилась кое-что сотворить. Думаю, с тех пор никто из них больше женщин не насилует. Когда они поняли, что произошло, то стали меня избивать еще ожесточенней. Но тут раздался какой-то шум, они подхватились и сбежали. Что это был за шум, до сих пор не ведаю. На последнем издыхании, приказав себе не чувствовать боли, я поползла к дому, потому что ходить не могла. Эти гады сильно покалечили меня. Они сломали мне обе ноги, левую руку, несколько ребер, разбили лицо и много раз ударили ногами в живот.
Тору не составило труда живо представить себе все, от чего он содрогнулся и ощутил живейшее желание спрятать Ильмариссу на своей груди и никогда не отпускать. А этих подонков он разорвал бы голыми руками...
– Иль, девочка...
– Сейчас, уже почти конец. Что ребенка я потеряла, было ясно как дважды два, по моим ногам кровь лилась не переставая. Я доползла до дома, думая только об одном: Сильд спасет, позовет Нолина, а тот вылечит меня. Сильд стоял на крыльце, и, увидев меня, не бросился помогать, а пнул ногой в лицо. И тут во мне что-то перемкнуло: я бросила в него всего одно заклинание, но этого хватило.
– «Лапа дракона». Он был располосован от горла до паха.
– Ты прав, именно «Лапа дракона». Это довольно редкое заклинание. Для него нужно не так много силы, да и жест самый простой. Защита слабых, творится на подсознании.
Ничего себе! Эксперты Академии уверяли, что это сложнейшее заклинание тайного клана убийц, взятое ими из драконьей магии и оттого носившей это название. В курс Академии оно не входило.
– Я ударила Сильда «Лапой дракона» и отключилась. Очнулась я три дня спустя в клинике у Нолина. Он сказал, что вышел перед сном пройтись в парке и услышал шум со стороны нашего особняка. Пошел на звук и увидел меня и Сильда. Ему сначала показалось, что мы оба мертвы. Все было залито кровью. Потом он понял, что я жива и на руках отнес в свой дом. Конечно, он не положил меня в палату, как обычную пациентку. Для этого он переоборудовал одну из экспериментальных операционных. Он не отходил от меня все время, пока я была без сознания. Отказал всем пациентам. Собирал мое тело по кусочкам, восстановил все. По-моему, даже девственность вернул. Шучу. О своих травмах я узнала от него, но когда я пришла в себя, у меня уже ничего не болело. Ходила, правда, поначалу с трудом. А через месяц даже от шрамов следа не осталось. Только вот мой магический резерв оказался заблокированным на три четверти. Было девятнадцать светлячков, стало между четырьмя и пятью. С таким в Академию не принимают.
Тор знал об этом. У него в свое время было только три с половиной, поэтому магии учить его сочли нецелесообразным. Иль продолжала:
– Я потеряла ребенка и то, ради чего жила: мою профессию. Нол меня успокаивал, у него резерв восемь, а он магистр. Значит и я смогу. Буду заниматься не традиционной магией, а зайдарским колдовством. Он полностью восстановил мое тело, значит, я смогу иметь детей в будущем. По его словам, ничего непоправимого не произошло. Кроме того, что я убила человека. Пока я приходила в себя и восстанавливала здоровье, Нол обратился к свои высокопоставленным пациенткам с просьбой о помощи. Ее величество замяла это дело. Не знаю как, но по ее приказу были уничтожены все следы, которые могли привести ко мне. Но она велела чтобы я на пять лет покинула столицу и все центральные провинции, пока об инциденте не забыли.
– Ага. Пять лет — срок давности по этому делу.
– А Нолину было приказано эти пять лет работать на императрицу бесплатно и находиться в столице. Он выпросил себе двухмесячный отпуск и увез меня в Дейшару. Дом в Вейте принадлежал его бабушке и дедушке, родителям его матери. Он поселил меня там и придумал, что я теперь буду заниматься бытовой магией. На это моих сил должно было хватить. Помог получить лицензию и разрешение на работу в Дейшаре.
– И признался тебе в любви.
– И признался мне в любви.
– Ты ему отказала?
Не хватало еще, чтобы она была любовницей этого Аккарама. Тор был равно готов услышать и «да», и «нет», но то, что сказала Иль, его поразило. Так не бывает.
– Нет. У меня не было причины ему отказывать. Я его не любила, это верно. Ценила, уважала, была бесконечно благодарна. Умом понимала, что он достойный человек, но сама была как мертвая. Мне было просто все равно. Я сама пригласила его в свою постель. Но ничего не вышло.
– Как? Что ты этим хочешь сказать?
Иль сидела неестественно прямо и смотрела в одну точку, сжимая кулаки. Слова давались ей с трудом, но она не позволяла себе отмалчиваться. На прямой вопрос ответила прямо.
– Мое тело его отвергло. Не приняло, и с этим я ничего поделать не смогла. Меня всю скрючивало, все внутри сжималось, и... Было очень больно и страшно, как будто моя плоть больше мне не подчиняется. Нол утешал меня, говорил, что я еще не оправилась от душевной травмы, что все наладится, что он согласен ждать... Но я поняла, что ничего не изменится. Я никогда не смогу больше... с мужчиной. Для меня эта тема закрыта навсегда. Поэтому я не принимаю ухаживаний. Ничьих. Вот. Я все рассказала, теперь я пойду?
Она поднялась со стула, Торрен тоже встал. Каждый сделал один только шаг, и вот уже он прижимает ее к своей груди и шепчет:
– Бедная моя. Бедная моя Иль, что тебе пришлось вынести... Бедная моя девочка.
Боги, какая несправедливость! Подонок Сильдегорд сделал это нежное, чистое умненькое волшебное дитя несчастной, загнанной в угол, душевно искалеченной женщиной, и заплатил за это всего лишь смертью. А он, Торрен мар Шартелен, ничего не может изменить, ничем не может ей помочь, только обнять, прижать к сердцу и сказать тихонько:
– Милая моя девочка...
Она не отстранялась, наоборот, спрятав свое лицо у него на груди, тихо плакала. Слезы просачивались через жилет, мочили рубашку... Сколько они так простояли? Пять минут? А может быть час? Но внезапно все изменилось. Ласковые руки обвили его тело, и он почувствовал губы женщины у своих губ. Поцелуй был... волшебным, опьяняющим, сводящим с ума да еще демоны знают каким! Когда он сумел-таки оторваться от ее губ (на минуточку, всего на минуточку!), оказалось, что они уже не стоят, а сидят на кровати, причем на кровати сидит он, а вот Иль сидит у него на коленях. Она гладит его, целует, ласкает, трется об его грудь, как кошка, сжимает коленями его бедра и совершенно ничего не соображает. По щекам у нее текут слезы, а на губах такая улыбка!... Боги, что происходит? Что они делают?! А главное, это не может не быть ошибкой. Почему? Как она могла его выбрать? Как такое случилось? Ну ладно, после своего рассказа девочка не в себе, но он должен сохранять хоть каплю разума. Тор взял лицо Ильмариссы в руки и заставил посмотреть ему в глаза. Бездонные золотые озера затягивали, как водоворот, но он нашел в себе силы сопротивляться: