Практика Сергея Рубцова
Шрифт:
Теперь Сергею оставалось получить ответ на главный вопрос: куда, к кому ходил ночью Смирнов и что он отнес в чемодане? Галя Петришина, конечно, вынуждена будет отдать «вредному» младшему лейтенанту милиции свою находку. Но что даст осмотр пустого чемодана? Впрочем, «немые свидетели» иногда бывают очень красноречивы….
В комнату вошла дежурная и сказала, что Рубцова вызывают к телефону.
Звонил Сидорчук.
— Я не могу покинуть дежурство, — послышался в трубке радостный голос младшего лейтенанта, — тут как раз пьяных драчунов привели… Но должен сообщить, что ваша жалоба… Понимаете? Ваша жалоба полностью подтвердилась. Полностью по всем пунктам… Понимаете?
— Понимаю, — ответил Сергей. — Спасибо, до завтрашнего утра.
Рубцов вернулся в свою комнату, лег в постель, но заснуть не смог Его лихорадило. Такое же состояние было у него, когда он, найдя рецепт ожидал ответа со станции Горная. «Черт возьми! Допустим, Слава мог видеть играющего на рояле деда Илько в бреду. Но как же могла появиться в бреду мальчика такая реальная деталь, как окно, именно то окно, в щель ставни которого виден рояль? Монастырь сгорел, монахи разбежались… Нет, этот номер не пройдет! Сотни людей опрошу, горы документов перерою, а докопаюсь до истины». Дорого бы дал Сергей за возможность встретиться сейчас с майором Кияшко. Майор бы успокоил, подбодрил грубоватой шуткой, помог бы все разложить на полочки. И все стало бы ясным.
Сергей чиркнул спичкой, взглянул на часы — без семи минут два. Два часа ночи! Именно в это время Смирнов уходил из гостиницы, именно в два часа ночи Слава; смотрел в окно клуба. Поняв, что он не сумеет заснуть, Сергей оделся и вышел в коридор. Дежурная храпела в своей комнате. Рубцов спустился по лестнице и вышел во двор. Здесь на свежем воздухе он сразу же почувствовал себя бодрее. Он нашел лаз, легко перепрыгнул через стену и зашагал по темной улице к Дому культуры. Его тянуло туда… Он шагал по безлюдной улице, мимо домов с закрытыми ставнями и думал, что, возможно, этим же путем шел со своим чемоданчиком в руке Смирнов к клубу.
Небо было густо покрыто мелкими тучами, слегка светящимися по краям- от пробивающегося лунного света. Иной раз лунный свет прорывался в узкие разрывы между туч, и тонкий призрачный луч рассекал воздух, скользил темно-серебристой полосой по земле, деревьям, крышам домиков.
Вот впереди расплывчатыми контурами обозначилось здание Дома культуры. Сергей вышел из переулка и остановился на углу у толстого ствола высокого белокурого тополя. Тишина. Маленький городок спит. Где-то недалеко, вот за той стеной клуба, спит в своей комнате старик. Что ж, дед Илько сегодня славно потрудился» после такой тележки будешь спать сном праведника. А вот он, Сергей, не может заснуть, бродит по городу как неприкаянный…
Прижавшись плечом к стволу дерева, Рубцов стоял долго и уже начал мерзнуть. Он, конечно, не ожидал узнать что-либо новое, не надеялся выследить из своей засады деда Илько. Он хотел немного успокоиться и, вернувшись в гостиницу, заснуть хотя бы на несколько часов здоровым, крепким, ободряющим сном.
Однако Сергею не пришлось возвращаться в гостиницу. Если бы прожитые дни каждого человека можно было сравнить со страницами неоконченной книги, то в эту ночь курсанту Рубцову выпало заполнить самую неудачную страницу своей книги, едва не оказавшуюся последней страницей его жизни.
…Человек прошел по улице. Его шаги еле были слышны, но Сергей довольно хорошо различал в темноте его фигуру. Это был мужчина среднего роста, в кепке. Он остановился невдалеке от Сергея спиной к нему, постоял несколько секунд, очевидно, прислушиваясь. Затем он уверенно, по прямой направился к клубу и исчез за углом здания, там, где находилась калитка, ведущая во двор. Сергей напряг слух, ему показалось, что калитка тихо скрипнула. В эту минуту лунный свет пролился на землю. Улица была пустой. Несомненно, человек зашел во двор клуба. Сергей вынул из кармана пистолет и засунул его за брючный пояс. Он был спокоен тем особым, обманчивым спокойствием, какое возникает в душе у охотника, когда он нападает на свежий след крупного зверя.
Прошло минут двадцать, и человек снова появился на улице. Рубцов услышал его мягкие, крадущиеся шаги, увидел движущееся темное пятно. Человек уходил по той же дороге, по какой он пришел. «А если это Смирнов?» — подумал вдруг Рубцов.
И Сергей, словно лунатик, двинулся за ним, не видя и не слыша, а скорее угадывая его в темноте.
Вскоре Рубцову стало ясно, что человек идет к железнодорожной станции, но избрал путь не через центр города, а в обход, по окраине, пустырям. Несколько раз набегала тускло-серебристая пелена лунного света, похожая на прозрачный туман. Сергей прижимался к стволу дерева или приседал к земле, замирал. И каждый раз он отчетливо видел впереди удаляющегося человека.
Но вот усадьбы и домики остались позади, Тропинка вела на пригорок. Сергей знал, что там, на пригорке есть развалины домика. Голос рассудка говорил ему, что дальше преследовать незнакомого человека бессмысленно и опасно, но он все же решил дойти до развалин.
Развалины были где-то уже близко. Сергей шел осторожно, стараясь быстро и бесшумно опускать на землю свои сильные пружинистые ноги. Он допускал мысль, что человек в кепке мог заметить преследование и спрятаться за углом домика. И Сергей был готов к неожиданной встрече, какой бы опасностью она ему не угрожала. Вот и стены домика, подымавшиеся среди зарослей сухого бурьяна. Сергей пригнулся и, сойдя с тропинки, припал, прилип к шершавой стене. Тишина. Рубцов бесшумно взвел пистолет на боевой взвод, выждал момент, когда на землю упал мутный свет луны, и быстро выглянул за угол. На уходившей вниз тропинке никого не было видно. В то же мгновение он услышал шорох позади себя и не успел оглянуться, как кто-то с силой рванул его за левую руку. Грудь Сергея ударилась о что-то тугое, пахнущее крепким мужским потом, ноги оторвались от земли, пошли куда-то вверх, будто бы он делал сальто. Падая вниз головой на землю, Сергей успел нажать пальцем спусковой крючок. Грянул пистолетный выстрел. В ту же секунду Рубцов рухнул на землю и потерял сознание.
…Белая чистая комната с высоким потолком. Рядом с кроватью на столике — букет ярких астр в стеклянной вазе и большие румяные, пахнущие первыми заморозками, яблоки. Здесь тихо, только ранним утром, когда стена у кровати становится розовой от солнечных лучей, за стеклами закрытых окон на железном карнизе возятся и чирикают воробьи.
Уже пять дней как Сергей лежит в этой комнате. Голова у него забинтована. Ему нельзя вставать с постели и ходить по комнате, нельзя делать резких движений, нельзя волноваться, нельзя читать, нельзя напрягать память, нельзя много говорить. Чаше всего это слово «нельзя» произносит с убеждающе ласковой интонацией медсестра тетя Наташа. И в отместку за такой всесторонний запрет Сергей называет заботливую медсестру — тетя Нельзя». Ему нужно только много спать и есть. Ест он мало, через силу, но спит много.
Он помнит, что прежде чем он очутился в этой комнате, его везли в машине и кто-то говорил шоферу «осторожно», потом его понесли куда-то вверх по ступеням и снова кто-то говорил «осторожно». Потом он проснулся, услышал где-то близкие птичьи голоса, увидел розовую стену и снова заснул.
На второй день Сергей заметил на столике букет астр и яблоки Он вспомнил другие яблоки, базар в Камень — Волынском, лохматого старика со смеющимися голубовато-ясными глазами и закричал. Явилась сестра, сказала, что ему нельзя расстраиваться, затем пришел врач и тоже сказал, чтобы он лежал тихо и ни о чем не думал, и если он будет послушным, то все кончится хорошо, даже отлично.