Практикум для теоретика
Шрифт:
Чудо! Сейчас я ничего к нему не испытывала. Он остался ровно таким, как запомнился: невероятно красивым, привлекательным, сексуальным, не знаю еще каким… А я любовалась этой красотой с чувством посетителя музея. Божественно прекрасное произведение великого искусства, не имеющее ко мне ни малейшего отношения. Никакого сиреневого тумана. Я полностью владела всеми моими чувствами и мир не замыкался для меня на этом, бесспорно, очень привлекательном мужчине. Когда удалось это осознать, у меня даже вырвался вздох облегчения.
Кажется, короля задело мое отношение. Вместо того, чтобы сказать новому проректору
Для начала он извинился, делая вид, будто причаровал меня совершенно случайно, сам того не желая. Если бы я не знала правды, поверила бы в ту же минуту. Надеюсь, я ничем не выдала, как все обстоит на самом деле.
Затем Горан начал легкую беседу, в которой оказался истинным мастером. Для начала спросил меня, как я догадалась, что он король.
— Не знаю. Везде я видела королевские портреты, там изображен совсем другой человек. Но я все равно сразу поняла, едва услышала ваше имя.
— Везде висят портреты моего деда. Это такой способ показать мне, что я мизинчика его не стою. Неприятнейший был человек! Жуткий тиран. Своим самодурством и приверженностью старому привел королевство на грань катастрофы. Но все его поминают добром, а меня и отца клеймят на каждом перекрестке.
Это да. Подавляющее большинство не любит нового и не принимает его, пока оно не обратится в хорошо знакомое общее место.
Но вот история с портретами… Не знаю, может, я чего-то не понимаю, но уж повесить правильный портрет чиновников заставить можно. Я-то у себя в комнате неправильный сняла, вернее, Пин снял, когда заметил, что он мне не нравится.
Нечто подобное я высказала королю. Он засмеялся.
— Ничего вы не понимаете в королевских делах, Марта. Я не препятствую вешать тот портрет, который чиновник считает нужным. Но этих протестующих проверяют в первую очередь. И знаете, многих уже сняли не за портрет, а за реальные злоупотребления.
— Другие могут вешать правильный портрет, но быть ничуть не лучше. Подхалимы тоже весьма опасны.
Король одарил меня лукавой улыбкой.
— А вы не так наивны, как казалось. Но мы и их проверяем. Мой отец, Марта, желал этой стране самого лучшего: просвещения и процветания, полагая, что одно связано с другим. Я тоже придерживаюсь этого мнения. Но мой отец был слишком добр и мягок, к тому же он не мог влезть во все дела сам, а недостойные этим пользовались. Вместо просвещения и процветания у нас воцарился хаос. Хотя… Кое-что ему удалось сделать. А я стремлюсь продолжить его начинания. Например, он, после визита в разные государства, перевел Школу Магии из провинции в столицу и отдал ей здания, принадлежавшие королевскому гвардейскому полку. Даже земли еще прирезал.
То есть, мы живем в бывших казармах. Ну, для казарм жилье, можно сказать, отличное. Но если сравнить с великолепными строениями Элидианского университета…
— Наверное, это было очень разумное начинание. Пока Школа не очень велика, это здание ей подходит.
Горан рассмеялся:
— Вы не представляете, что она из себя представляла раньше. Сейчас в год получают дипломы около полусотни магов, а раньше…. Хорошо, если десяток.
Ни фига себе! Выходит, работа проделана не такая уж маленькая!
— Сейчас я вкладываю в нее огромные средства. Книги закупаю, оборудование… Вон, ар Арвиля позвал аж из самого Валариэтана. И студентов стало гораздо больше, появилось деление на специальности…
— Вы перестраиваете работу Школы Магии, — понимающим тоном поддержала я его.
— Ну, это у меня пока плохо получалось. Ар Арвиля я считаю своим учителем и восхищаюсь им, но… Он гениальный маг, но ему плохо удается держать в руках других. Слишком добрый. Я говорю сейчас не об учениках, а об учителях. Как могут студенты учиться, если их никто не учит?
Действительно затруднительно.
— Я надеюсь, нам в этом году удастся организовать работу, — откликнулась я, — Господин ректор придумал несколько нововведений. Например, штрафы за прогулы преподавателей.
Это была моя идея, но я предпочла, чтобы ректор выдал ее за свою. А то еще превратят в жабу, а мне не пойдут бородавки.
— Вы не боитесь, Марта?
— Чего например?
— Ну. что маги разбегутся.
Он не сказал: „что вас убьют“. Уже радует.
— Ничего. На то жалованье, которое вы им положили, мы легко найдем новых, более дисциплинированных.
— Даже среди учебного года?
Я пожала плечами. Да какая разница! В том же Элидианском университете полно ребят, которые мечтают о преподавательской карьере и годами не могут пробиться сквозь стену своих старших товарищей. Позови их сюда и пообещай приличный контракт на три года — набегут, можно будет брать по конкурсу. Думаю, в других местах то же самое. Вкратце описала королю ситуацию.
— Но почему тогда Рихард с таким трудом набрал даже этих?
Король явно хотел сказать: эту инвалидную команду. Я попыталась объяснить логически. Ар Арвиль пришел из Научного Центра в Валариэтане, с собой позвал тех, кого знал лично. Так там привыкли вести дела, и он действовал в соответствии со своими представлениями. А знакомые зачастую — это не лучший выбор. Ты думаешь, что сможешь на них положиться, а они думают, что ты будешь их прикрывать и всегда держать их сторону, даже если они неправы. Конфликт интересов. Ректор звал сюда на труд и подвиг, а приехали по большей части те, кто жаждал денег даром. Но они стали разбегаться, едва выяснилось, что денег просто так не дают, а старый друг обернулся этаким цербером. Так что приехавшие стали разбегаться, а старые кадры не приняли ректора — новичка.
— И что же делать?
— Не знаю, у меня нет подобного опыта. Но я бы стала строить все так, как будто начинаешь с нуля и не бояться.
Я, в сущности, так и делаю, только молчу. Иначе меня побьют.
— И вы надеетесь, что изменения наступят?
— Я верю в это.
Действительно, в моей жизни они (изменения) наступали так часто, что я не верю скорее в то, что все останется неизменным. Привела королю понятный пример. Молодые матери часто впадают в отчаяние от того, что их дитя, несмотря на все усилия, пачкает штанишки. Им кажется, что так будет всегда. Ничего подобного, проходит всего год, и ребенок уже отлично справляется с задачей вовремя проситься и даже начинает самостоятельно ходить на горшок. А еще через пару лет про эту неразрешимую когда-то проблему мать забудет, как про страшный сон.