Практикум по привороту или мама-одиночка для двоих
Шрифт:
То ли у меня тон оказался таким проникновенным, то ли в очередной раз магия из-под контроля вышла, попутно решив сделать разозлившим её хозяйку субъектам внушение, то ли ещё что… Но неугомонная парочка внезапно смутилась, изволила чуть-чуть покраснеть и как-то неуверенно пробормотать:
– Ну… Мы… Это…
– Что вы это и того, мы уже поняли, - вмешалась в разговор Орфелия, встав рядом со мной. На её лице была всё та же, неизменная мечтательная улыбка. От которой временами жутко хотелось спрятаться куда подальше. – Как и то, что вместо того, что бы искать пути решения проблемы, вы решили показать, кто и сколько бед натворить успел. А послужной список у каждого далеко не маленький… Лучше
– Эй! Клаву не трожь! Клава святое! – обиделся Ксандр, надувшись и поинтересовавшись недовольно. – Чем тебе умертвие моё не угодило-то?!
– Я не спорю, очень хорошее умертвие, - согласно покивала головой, с дрожью в коленях припоминая шикарный оскал этой то ли недо кошки, то ли ещё какой животинки.
– Просто невероятно хорошее, - поддакнул Валесс, тоже явно припомнив собственные взаимоотношения с данной тварью.
Остальные же так красноречиво промолчали, что химеролог волей-неволей опустил глаза к земле, явно не горя желанием выслушать всё, что думаем мы про его питомца.
Нет, я не спорю. Химера вышла очаровательная и в чём-то очень полезная. Но созданная по принципу «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила», она своего непосредственного хозяина, Ксандра то есть, слушалась с пятого на десятое. При этом Клава с таким обожанием смотрела на некроманта и, по какой-то неведомой мне причине, на меня, что невольно начинаешь думать, что из того что ты сделал было незаконно и кто, а самое главное – когда успел это спалить?
– Она просто чудо, Ирис, - вздохнула, помотав головой и отгоняя видения о том, как не далее как вчера эта самая Клава, которая чудо, нисколько не смущаясь обкусала любимую гербологами венерину мухоловку. Ту, что из серии плотоядных, резко мутировавших и имеющих гигантские размеры. Каким образом небольшая в принципе зверушка смогла надкусить эту самую мухоловку со всей сторон и сверху тоже – так и осталось тайной за семью печатями. – Но это самое чудо отличается такими гастрономическими пристрастиями, что в скором времени мы рискуем либо оказаться в её меню, либо опять-таки из-за её меню получить себе в пожизненные враги весь факультет гербологов вместе взятый! Я уж молчу о том, что Клавочка изволила закусить на ночь глядя нежнейшим мясом почтового голубя, на свою беду решившего принести мне один из давних заказов! Не знаю, насколько птичка была дорога своему владельцу и хозяину аптеки по совместительству, но для меня она своей откормленной тушкой означала небывалые перспективы и дальнейшее самосовершенствование в такой тонкой и многогранной науке, как алхимия!
Крыть химерологу было нечем. И это он ещё не знал, в какую стоимость некий ушлый торговец мог оценить своего летающего почтальона. Про съеденные с довольной моськой планы я вообще предпочту промолчать. Кто бы мог подумать, что Клавочка у нас может жрать не только то, что движется, но и то, что к съедобному не имеет совершенно никакого отношения.
Вздохнула. Заказ было жалко. Но ещё жальче было те самые обслюнявленные, порядком изодранные и сильно пожёванные бумаги. С ними был шанс составить хоть какой-то, относительно здравомыслящий план. А без них, увы.
Придётся ректору довольствовать спонтанной импровизацией в исполнении группы воинственно настроенных адептов. Богатая, местами больная фантазия прилагается. Навыки работы в команде успешно оттачиваются. А всем интересующимся будем заявлять, что всё идёт согласно установленного плана…
Мало ли какой у нас еб… Ентиресный и полный безумия план?
– Эх… Осознали, каемся, - тяжело вздохнув, Аида попыталась шевельнуться, но у неё ничего толком не вышло.
– Достанут вас, достанут, - вздохнув, подошла к камню, облюбованному до этого некромантом, и уселась на него, подперев подбородок кулаками. И выдержав многозначительную паузу, траурным тоном произнесла. – Только для начала, расскажу-ка я вам, друзья мои по несчастью сказочку… Страшную такую сказочку… Страшную и бесперспективную в плане счастливого конца!
Вздохнула пару раз горестно, и начала рассказывать наказанным вместе со мной адептам то, что мне удалось узнать из проверенного источника. И то, что не сулило нам в будущем ничего хорошего, коли мы не будем действовать сообща!
Ведь что знает каждый адепт? То, что на слово верить преподавателю можно только и исключительно в двух случаях. Когда он излагает теоретический материал собственного предмета, который не так уж сложно проверить по учебникам и научным трактатам. И когда на практике демонстрируют собственный опыт и знания, приобретённые в процессе обучения.
Тогда ведь и результат виден и последствия ошибок понятны… И всё внезапно становится настолько кристально ясным и простым, что резко перехочется спорить с магистром. Да и активность лишнюю на его лекциях проявлять перестанешь. Во избежание так сказать.
Однако, не стоит забывать и о такой простой вещи как выгода. Ради неё и ради собственных корыстных интересов, любой маг в нашем мире способен на ложь, обман и подлую провокацию. О чём мне и сообщил мой доверенный источник.
Мадам Мадэ о такой стороне личности нашего ректора была наслышана как никто другой. И прекрасно знала, к чему может привести господина Дигро погоня за славой, почётом и уважением. К сожалению, он общественное мнение ценил превыше золотых монет.
Иначе не отправил бы группу буйных и проблемных учеников на восстановление трижды проклятого Лабиринта. Это ведь выйдет куда затратней, чем самому повозится с несчастной постройкой. Но господин Дигро, наш многоуважаемый ректор лёгких путей не искал, быструю наживу не уважал, а вот долгосрочные интриги практиковал, как оказалось ещё со времён собственного ученичества.
Собираясь в Академию рано поутру, я пребывала в скверном настроении. И на это было несколько причин. Первая – я не знала, чего мне ждать. А неизвестность, она хуже святой простоты алхимиков-неумех.
Те хоть ведают что творят, а здесь и намёка на возможные неприятности не предвидится… Ну не считать же за таковой истеричные надрывы инстинкта самосохранения?
И словно прекрасно понимая, какие невесёлые мысли меня пугают (а может, впечатлившись размерами, качествами и разнообразием того, что вошло в мой развёрнутый походный набор алхимика), мадам Мадэ деликатно откашлялась и полюбопытствовала, стоит ли ей посочувствовать ректору лично или обойдётся проникновенным письмом в лучших традициях эпистолярного жанра?
Озадаченно поглядев на тётушку, успевавшую не только вязать, следить за мелким, но и листать старинный фолиант, я на пару минут задумалась, попутно проверяя, всё ли взяла. А когда убедилась, что не забыла даже яд реликтового василиска (за который меня грозились придушить и жаба и хомяк, и всё это одновременно!), вздохнула и сделала то, что обычно делают слабые, чувствительные и обидчивые ведьмочки.
Я нажаловалась. На гада ректора, вкатившего отработку, на собственного декана и на компанию индивидуалистов, с которыми если что и сваришь, то исключительно разрушительного действия. А уж о том, как такие товарищи могут устроить стихийное бедствие, не терзаясь муками совести, и говорить не о чем!