Прародитель Магии Том Последний
Шрифт:
Иногда на этот мир опускалась ночь. Ведь невозможно, чтобы радость длилась вечно, и чтоб вечно длился день…
Невозможно.
Но сейчас происходило именно это.
На Земле стояла ночь, везде, ибо время на ней Божественной волей было едино, но планета сияла ясным солнечным пламенем, способным затмить даже само солнце. Она была яркой даже в тёмных небесах на поверхности луны, и потому, когда человек в белом скафандре, космонавт, только что завершивший свою миссию и первым среди людей ступивший на поверхность луны, вдруг посмотрел в небеса спутника своей планеты, он сконфузился,
Космонавт смутился, растерялся, он попытался связаться со своим штабом, но ему никто не ответил. Прошло мгновение неподвижной тревоги.
Вдруг космонавта хлопнули по плечу. Он отпрянул, развернулся и в ужасе обнаружил у себя за спиной высокого черноволосого мужчину, без скафандра. Тот ему улыбнулся, кивнул, и махом руки превратил его в чёрный дымок.
— Вот и всё, — сказал Джозеф, хлопая в ладоши. — Нуль.
И действительно — нуль, потому что космонавт был последним живым обитателем планеты Абсолютного. Последним живым обитателям сна кроме Джозефа, Артура и самого высокомерного Бога…
Ну или Кретина, как предпочитал называть его Джозеф, потому что Абсолютный действительно был Абсолютным кретином, если до сих пор не понял их план. Мужчина усмехнулся и сам взглянул на голубую планету в небесах. Затем исчез.
Меж тем на самой планете раздался грохот, и в очередной раз Абсолютного бросило вдаль от зияющего портала в коридоры времени. Перед ним, подобно стражу, стоял Артур. В его правой руке был громовой молот, пылающий молниями.
Искры сверкали и вокруг Абсолютного. Он был совершенно обуглен, потёрт, побит. Он будто бы только что вылез из жерла вулкана. Собственно, примерно так оно и было, ибо поверхность Земли нынче действительно была похоже на жерло самого настоящего вулкана.
В сравнении с ним Артур казался намного величественнее, однако на самом деле всё было совершенно не так. На самом деле мужчина и сам едва сдерживал кровавый кашель. Он держал молот лишь своей правой рукой, потому что левой у него не было, как не было и левой ноги. Артур был уставшим, и ему стоило больших усилий всё ещё парить в небесах.
Но Абсолютный не давал поблажек. Он снова, методично, как машина, ринулся вперёд с медным ножиком наперевес. Артур немедленно запустил молот вперёд. Тот полетел на Бога, но Абсолютный махнул рукой, опять, и молот завис как будто бы в плотном и густом желе. Он завис во времени. Абсолютный пролетел мимо, вытянул ножик, прицелился Артуру в горло, как вдруг за спиной его появился Джозеф. Он схватил молот, замахнулся своей единственной рукой, — правой — и врезал прямо в затылок Абсолютного. Раздался грохот, чёрная сталь достигла своей цели, и голова мужчины снова обуглилась, и сам он закачался посреди неба.
Артур же юркнул прямо в разрыв у себя за спиной, и сразу же он появился снова, прямо за спиной Абсолютного, сжимая в единственной руке серебристый кинжал. Артур пырнул Бога в спину. Абсолютный сперва напрягся, и хотел увернуться, но потом немного подумал, и решил этим воспользоваться. Ни серебристый кинжал Артура, ни золотой кинжал Джозефа не могли его серьёзно ранить. Абсолютный решил вобрать удар, а потом перехватить мужчину…
Но случилось иначе. Как только серебристый ножик вошёл Богу в спину, Абсолютный ощутил вдруг ослепительную вспышку боли. Обескураженный, он сразу вырастил себе глаза на затылке, и увидел, что в спину ему вошёл вовсе не серебристый, но его собственный медный кинжал.
И тогда Абсолютный вспомнил, что ещё в самом начале битвы он запустил этот кинжал за потоки времени. Он его потерял, и враг, оказывается, этого не упустил. Он перехватил нож, спрятал и воспользовался им чтобы снова его ранить.
Но этого было недостаточно. Абсолютный бросился вперёд. Нож разорвал огромную рану у него на спине. В неё снова врезался сверяющий молот, всё тело Бога затрепетало, но всё же он прорвался в портал в коридоры времени.
Артур и Джозеф немедленно рванули за ним, и портал закрылся.
Трое магов зависли между водянистых стен коридора времени, как будто внутри картины маслом.
Абсолютный напрягся, слегка, но в то же время на лице его играла лёгкая улыбка — он был уверен в своей победе. Может быть битва складывалась не в его пользу, он совершил много ошибок, и если бы это была игра в шахматы, можно сказать он потерял в разы больше фигур, чем его противники. Но дело обстояло так, что у него в принципе фигур было больше. Их были сотни, тысячи… Рано или поздно он просто не мог не победить.
Меж тем Артур и Джозеф переглянулись:
— Ну как Эрхи, тебе ещё не надоело?
Артур промолчал.
— В смысле, — продолжал Джозеф, — сколько можно его избивать? Это было весело первый час, ну может ещё второй, от силы, но надоело уже как-бы. Давай, смотри какой он уверенный. Самое время. Облей кретина холодной водицей.
Артур наклонил голову и задумался. Потом сказал:
— Пусть.
Он взглянул на Абсолютного совершенно спокойными чёрными глазами,
и произнёс:
— Можешь себя убить.
Абсолютный растерянно моргнул:
— Что ты имеешь в виду?
— Интересно, что Эрхи имеет в виду. Что ж, позволь мне… — заговорил Джозеф, но Артур поднял руку, прерывая его, а потом сказал, совершенно спокойным голосом:
— Я сам.
Джозеф покосился на него и улыбнулся:
— Как пожелаете, мелкий.
Артур кивнул и спрятал руку себе за спину. И вдруг Богу вспомнилось, что именно так в своё время он сам рассказывал этому юнцу истинную правду этого мира. Вскоре это ощущения повторения стало ещё сильнее, когда Артур заговорил:
— Наш мир — это сон… Но не просто сон, а сон Высшей сущности. Она спит, дыба пробудиться. Каждое живое разумное существо внутри этого сна — это одно олицетворение высшей сущности. Поэтому наш мир — это поле боя, где олицетворения сражаются за Пробуждение.
Артур посмотрел в небеса, на которых будто бы детскими пальцами белой краской были размазаны облака, и прикрыл веки:
— Магия не более чем инструмент, один из способов добиться Пробуждения. Это как лестница вверх. То же можно сказать и про силу как таковую… Спящий желает стать новым Богом Войны, а значит… Возможен и самый простой вариант Пробуждения. Не нужно быть Богом, не нужно находить откровение, достаточно лишь победить остальных.