Пращуры русичей
Шрифт:
– Так вот, что я хочу сказать вам, други мои, – продолжил речь Ходота, глядя прямо в лицо Вадиму. – До того как варяги на землю нашу пришли, мы с вами торговлю вели, так, как нам удобно и выгодно, сами в городскую казну сколько надо средств давали, Гостомысл, старый князь, тому помехой не был. Новгород, издавна вечем управлялся. А что такое вече, не мужичьё горластое, а мы, лучшие люди града, за нами и монета звонкая, и богатства, а стало быть и сила да власть. А теперь, что? – говоривший обвёл всех взглядом. – Теперь князь все вопросы решает, сколько платы в казну нести, сам суд судит, а нас ни о чём и не спрашивает, где такое видано, что бы знать
Лицо Вадима по-прежнему оставалось напряжённым.
– Ты воин умелый, у тебя сноровка и опыт, а у нас денежки да люди верные есть, – продолжил Ходота, пряча довольную ухмылку, почуяв, что собеседник проявляет интерес. – Время сейчас как раз самое, что ни на есть подходящее. Рюрик дружину из города увёл, а покуда он в Старой Руссе Аскальда усмиряет, нам по силам в городе власть взять.
Ходота говорил вполголоса, все участники заговора, пригнувшись, внимательно слушали.
– Сколько людей князя в Новгороде? – наконец произнёс Вадим.
– Да гриди лишь десятка три, четыре, да городской стражи с полсотни. Но те не русы, так вои обычные из местных. На Аскальда то князь, не просто так пошёл, у того силы немалые, коль сеча меж ними выйдет, неизвестно, кого нам ждать, глядишь, и сам Аскальда пожалует.
– Не осилить Аскальду Рюрика, – вступился в разговор Рубец, больно силён князь.
– А вы, сколько людей собрать хотите, пусть мало Рюрик оставил, но у вас ведь мужики одни?
– Почему ж мужики, мы гостями в страны разные хаживаем, у нас свои вои, опытные, средь них и балты, и даже варяги есть, все кто золото любит, к нам идут. У каждого из сидящих пред тобой, по полсотни наберётся, а коль постараемся, так и мужиков да ремесленников подымем, так глядишь сотни три, на нашу сторону встанет, – вступил в разговор, до сих пор молчавший Сумник.
– Да, с такой силой, если с умом, то можно город взять. Да вот побьём мы людей княжьих, а потом то что? – с сомнением заявил Вадим. – Придёт Рюрик с Русью своей и порежет всех как ягнят.
Все сидевшие за столом оживились ещё больше, взгляды присутствующих обратились к Ходоте, они то знали, что главное хитрый купец приберёг напоследок.
– Верно мыслишь, воевода, рад я, что ты в омут с головой не бросаешься, умён, храбр, но осторожен. Думаю не зря мы на тебе свой выбор остановили, верно, я говорю? – все гости сидевшие за столом закивали, даже, скептически настроенный Рубец, одобрительно хмыкнул. – Город для нас захватить лишь половина дела. В хоромах княжьих Рюрик наследника – Игоря оставил, вот он то наша вторая цель. Коль сумеем Игоря взять, то и князь строптивость свою растратит, не станет он сыном рисковать.
– Не нравится мне это, не привык я с детишками сражаться, а что коли Рюрик заартачиться, резать княжича станем? – нахмурившись, заявил Вадим. – Не гоже это, не по мне.
– Гоже не гоже, а другого пути нет! – Лицо Ходоты стало жёстким. – Захватим княжича, пригрозим Рюрику, да велим ему убраться из земель наших. Не станет князь сына под нож пускать, – выкрикнул купец, и более мягким голосом, продолжил. – Ты, воевода, не спеши с ответом то. А подумай, покумекай, роду ты знатного, не станет Рюрика, не станет потомков его, кого вече в князья выберет. До прихода варягов многие тебя в правители новгородские пророчили. Коль сумеешь город взять, да княжича в полон захватить, так мы глядишь, Рюрика тобой и заменим, кого надо подговорим, кому надо приплатим.
Вадим замер, бледность на его лице снова сменилась румянцем. Такое предложение пришлось ему по сердцу. Он оглядел присутствующих, те ожидали ответа.
– Ну, коль так, согласен я, – заявил Вадим. – Собирайте людей, вооружайте, мне с неделю надобно, что бы от ран оправиться, да обдумать, как стражу городскую побить.
Улыбка озарила квадратное лицо Ходоты, вздох облегчения вырвался из груди остальных заговорщиков, расходились гости по одному, и каждый при этом думал и грезил о своём.
4
Туман тянулся с реки, укрывая от взоров смутные очертания кораблей, стоящих на пристани. Десятки лодочек, стругов, и прочих торговых судов да судёнышек стояли у берега, мирно покачиваясь. С высокой городской стены, они были почти не видны, в отличие от высоких боевых ладей, составлявших княжий флот, точнее ту его часть, которую Рюрик не пожелал брать в поход на Старую Руссу. Ладьи Рюрика стояли отдельно от прочих кораблей и корабликов, красивые и величавые.
– Зябко то, как под утро, – кутаясь в плащи, жаловались стоящие на вышках городские стражи, ёжась от холода и сырости.
Под утро, веки опускаются сами, сон морит, и бдительность ослабевает с каждым мгновением, поэтому никто не увидел ничего подозрительного, когда смутные тени, показались на берегу и двинулись в сторону княжьего флота. Никто их стражей не побеспокоился, когда раздались непонятные звуки, которые лёгкиё ветерок отнёс куда-то в сторону. И лишь, когда красное пятно, появилось на фоне военных судов, словно стальным клинком, прорезав густые пласты тумана, когда над палубами взвились чёрные клубы дыма, стража опомнилась и забила тревогу.
Надо бы отдать им должное, шум подняли тут же, и через несколько минут, гулкие звуки колокола, стоящего на главной площади, возвестили о пожаре. Корабли руссов вспыхнули, вспыхнули разом, и вместе с вестью о пожаре, слухи о поджоге стали разлетаться со скоростью ветра. Народ валил на пристань, с вёдрами и баграми, все спешили к месту пожара, но первыми на берегу оказалась оставленная в городе княжья гридь. В одних рубахах, многие босые и безоружные, они примчались на пристань, стремясь спасти боевых товарищей, долгие годы носивших их по бурным водам холодных морей.
Ладья для руса, и дом и кров. Поэтому не только страх перед княжьим гневом гнал варягов на пристань, нет. Видя как погибают в пламени их морские кони, русы бросались в самое пекло, борясь с огнём, и готовы были рыдать от отчаяния, когда стали понимать, что корабли уже не спасти. Но самое страшное было ещё впереди. Из-за непроглядной стены дыма и тумана, буквально со всех сторон полетели стрелы, прибрежный песок и воды реки окрасились алой кровью тех, кто мгновение назад боролся с огнём. Грозные и бесстрашные русы, от одного имени которых трепетали целые народы, вдруг оказались беспомощны, перед неведомым врагом. Стрелки высыпали с трёх сторон, и били точно, и часто, расстреливая безоружных и беззащитных гридней князя почти в упор. В этот самый момент со стороны города тоже раздались крики и ругань, мятежники возглавляемые Вадимом и его сподвижниками обрушились на стражу, охранявшую городские ворота. Сотни вооруженных людей, из личных ватажек и дружин купцов-заговорщиков беспощадно били всех, кто имел при себе оружие, и был верен, покинувшему город князю.