Прав ли Дэн Сяопин, или Китайские инакомыслящие на пороге XXI века
Шрифт:
Общественный протест против упомянутого "беспредела" имел некоторый эффект в конце 1980-х гг., по крайней мере до подавления выступлений на площади Тяньаньмэнь в Пекине в 1989 г. За три года после событий 1989 г. память о жестокости властей и провисание экономики обусловили становление режима, чреватого возникновением нестабильности. Во время известной "поездки на юг страны", состоявшейся в 1992 г., Дэн Сяопин пустился в весьма рискованное предприятие, фактически пообещав стране, что угроза нестабильности исчезнет после его призыва ко всем и каждому - заняться предпринимательством и богатеть "даже еще более смело", чем в 1980-х гг., и даже "еще быстрее".
Его призыв, в сущности, побудил каждого чиновника, каждое правительственное учреждение и каждую социальную группу или организацию в КНР броситься "вниз головой в морские волны"
* * *
Общественные фонды были использованы при спекуляциях с недвижимостью или основным капиталом, включая иностранный основной капитал. Если же капиталовложения приносили прибыль, то те, кто на этом спекулировал, прибирали эту выгоду к рукам; если же это выгоды не приносило, они списывали потери за государственный счет. В "сфере обслуживания" друзья или дети влиятельных персон из руководящих партийных и государственных учреждений брали в свои руки контроль за наиболее продуктивными звеньями государственной экономики (например, рынки сбыта в розничной торговле продукцией швейных фабрик). Прибыли оказывались в руках таких предпринимателей, а убытки, если до этого доходило дело, списывались за счет соответствующих государственных предприятий.
В совместных предприятиях с иностранцами или с зарубежными китайцами партнеры из КНР могли обеспечить использование в интересах бизнеса собственности и заполучить материалы и лицензии по ценам, которые были значительно ниже реальных цен; в обмен на это иностранные партнеры размещали депозиты своих китайских партнеров за рубежами КНР на личных счетах. Такого рода маневр приносил дополнительную прибыль, ибо позволял партнеру из КНР вывозить капитал, что считается незаконным в Пекине. Согласно подсчетам Хэ Цинлянь, в 1980-х гг. отток капитала на частные счета за рубежами КНР составил почти половину общей суммы иностранных капиталовложений в континентальный Китай; после 1992 г. отток капитала сравнялся с притоком капитала.
Хэ Цинлянь также показывает, что безумное расхищение государственных ресурсов в 1990-х гг. в несколько раз превышало тот ущерб, который был нанесен "беспределом" чиновников госучреждений в 1980-х гг. В 1980-х гг. в КНР появились лишь первые миллионеры, а всего за один-два года после 1992 г. значительное число власть имущих китайцев сосредоточили в своих руках десятки или даже сотни миллионов юаней. Дэн Сяопин открыл новое громадное поле для спекуляций, и, отмечает Хэ Цинлянь, правящая элита в Китае "поднялась громадной волной, которая дробила государственную собственность". Реальная стоимость государственных предприятий в КНР постоянно уменьшалась, и вполне вероятно, что в 1998 или в 1999 гг. совокупная стоимость этих предприятий близка к нулю.
* * *
Адвокаты нынешней политики в КНР приводят в защиту своей позиции тот аргумент, что такая цена реформ ? суть неизбежный результат демонтажа неэффективной государственной системы. Они утверждают, что Китай не имеет выбора и ему остается лишь через силу глотать неудобоваримые вещи и страдать от боли до тех пор, пока идут реформы. Однако при такого рода анализе игнорируют те пути, на которых реформы сами по себе питают коррупцию. Глава из книги Хэ Цинлянь, названная "Государственные предприятия: узкое горло реформ", показывает, как гибкость, которой наделены управляющие государственными предприятиями, во многих случаях не стимулировала эффективную работу в рыночных условиях. Наоборот, они жертвовали эффективностью в погоне за своими эгоистическими интересами и в интересах тех высокопоставленных чиновников, которые покрывают их действия. Исходя из анализа, проведенного Хэ Цинлянь, "золотое правило" коррумпированного управляющего государственным предприятием состоит в том, чтобы поддерживать отношения полной лояльности и доверия с тем, кто стоит выше него по положению. В дополнение к открыто даваемым взяткам и возвращению части гонорара или других выплат коррупционер может ублажать своего патрона, принимая на работу его друзей или родственников, предлагая ему пользоваться автомашинами, предоставляя ему товары "для использования", а также многими другими способами.
Когда же управляющий имеет возможность опираться на лояльное отношение чиновника, занимающего высокий пост, для него не остается ничего невозможного. Тогда уже никто на данном государственном предприятии не может противиться решениям управляющего о распределении ресурсов, и управляющий начинает действовать безнаказанно. Такой управляющий становится, по меткому определению Хэ Цинлянь, "полусобственником" или "полувладельцем" предприятия в том весьма специфическом смысле этого слова, что он обладает всей властью хозяина, владельца, но в то же время остается свободным от какой бы то ни было ответственности. Хэ Цинлянь доказывает, что в настоящее время в Китае на самом деле имеется не настоящий рынок, а лишь его "имитация", "симуляция рынка", где "подлинная конкуренция" носит "политический характер" и где "власть имущие решают вопросы о размещении ресурсов, но не чувствуют себя обязанными заботиться об их эффективном использовании".
Опоздания с выплатой заработной платы, частичная выплата зарплаты или ее невыплата стали обычным явлением для государственных рабочих и служащих всех отраслей хозяйства, включая чиновников государственных учреждений и учителей. Весной 1998 г. численность временно отстраненных от работы или временно уволенных работников государственных предприятий достигла по меньшей мере 12 миллионов. И дело идет к тому, что на очереди увольнение еще 10 миллионов человек. Из одного городка в провинции Гуанси сообщают, что там имеют возможность выплачивать увольняемым только 2% зарплаты. За последние несколько лет демонстрации, "итальянские забастовки" и просто забастовки стали обычным и распространенным явлением. Государство реагирует на них там, где это возможно, запрещениями или поддерживает государственные предприятия с помощью чрезвычайных займов через банковскую систему.
Поскольку государственные предприятия обычно не имеют возможности возвратить такого рода займы, эти суммы остаются на счетах - зачтенными или даже неакцептированными "мертвыми" долгами. Банки в КНР объявляют о наличии таких долгов далеко не всегда; поэтому составить представление об их полной сумме трудно. Официальная цифра - 20% "неработающих" займов; подлинная цифра, однако, может достигать и 40% и 60%. (Весной 1998 г. государственные банки в провинции Гуандун объявили о существовании мертвых долгов на сумму в 200 млрд. юаней; однако ревизоры, присланные из Пекина, обнаружили, что реальная цифра в четыре раза превышает названную банками.) По международным стандартам банки КНР находятся в глубоком кризисе и являются банкротами [17].
Несмотря на финансовый кризис в стране, чиновники, стремящиеся использовать обстоятельства в личных целях, ухитрились промотать в 1990-х гг. по крайней мере 500 млрд. юаней, то есть около 60 млн. долларов, пустив их на спекуляции, главным образом с недвижимостью. Эти деньги были выкачаны из государственных фондов, предназначенных для закупок зерна государством, на нужды образования и на устранение ущерба от стихийных бедствий; причем эти суммы были также пополнены из фондов, созданных за счет займов с непомерной процентной ставкой. Начиная с 1992 г. спекуляции с землей привели к тому, что цены на жилье в главных городах КНР взметнулись до уровня развитых стран. По стандартам Мирового банка, стоимость жилья для семьи должна составлять сумму, равную 3?6 годовым доходам этой семьи [18]. В КНР же эти цены колеблются в размерах от 10 до 30 годовых доходов семьи. В настоящее время 70% новых зданий, стоимость которых составляет 100 млрд. юаней (12 млн. долларов), пустуют. Из-за того, что это строительство финансировали государственные банки, которые слишком широко трактовали свои полномочия, правительство не разрешает снижать цены на продажу жилья и на аренду помещений в этих зданиях.
Люди, живущие в относительно более современных городах Китая и имеющие увеличивающиеся доходы, в последнее время стали тратить меньше денег на такие вещи, как телевизоры и магнитофоны. Дело в том, что помимо оплаты жилья им приходится нести расходы на медицинское обслуживание, на обучение детей, а также на другие нужды, бремя которых ранее брало на себя государство. Такого рода изменения семейного бюджета в сочетании с сокращением покупательной способности крестьян и занятых на государственных предприятиях городских рабочих создали серьезную проблему - затоваривание предметами широкого потребления. На складах государства ныне лежат невостребованные товары на общую сумму в 3 триллиона юаней (360 млрд. долларов). Это тяжелое бремя, которое заставляет снижать отпускные цены. И тем не менее для государства нет легкого выхода из этого положения: снижение цен на товары приводит лишь к дальнейшему росту долгов государственных предприятий, причем все это сопровождается сокращением производства, что в свою очередь вызывает новые увольнения.