Прав ли Дэн Сяопин, или Китайские инакомыслящие на пороге XXI века
Шрифт:
Важно и то, что новое учение оказалось "дешевым", практически доступным большинству населения. Это отвечало материальным условиям, в которых живет большинство китайцев. Не нужно было много жертвовать, не нужно было далеко ходить, например в отдаленный храм. Все можно было делать прямо по месту жительства. Цены на учебник, кассеты, пленки оказались вполне доступными.
Движение Ли Хунчжи явилось и своего рода протестом против существующего в стране положения, против условий, в которых каждому конкретному человеку приходится жить. Собственно говоря, это и был новый подъем протестных акций после того, что произошло на площади Тяньаньмэнь в 1989 г., новый подъем движения протеста через десять
Причем если в 1989 г. протестовала прежде всего молодежь и часть интеллигенции, то ныне протестовали прежде всего представители старшего поколения и частично молодежь, учащиеся; среди последователей движения Ли Хунчжи были и те, кого ныне в массовом порядке увольняют с работы, а также те, кто по тем или иным причинам остался без работы или ищет работу в городе, придя туда из деревни. Одним словом, протестное движение имело на этот раз еще более широкую основу, чем в 1989 г. Его идеологическая основа оказалась в 1999 г. более широкой и понятной массам людей в Китае. Не стоит упускать из виду и то, что сама экономическая ситуация в КНР тоже содействует появлению такого рода протестных движений массового характера. Это была форма реакции на нынешний политический строй, на экономическое положение в стране, которое для многих в Китае остается тяжелым, представляется тупиковым или безвыходным.
Китайское общество - это масса в весьма значительной степени суеверных людей. Общий уровень культуры в КНР относительно низок, именно поэтому там и возможно появление и широкое распространение разного рода концепций, в том числе и религиозного содержания. Поэтому предложенные Ли Хунчжи простые и понятные положения нашли отклик в широких массах китайцев.
* * *
Итак, в 1990-х гг. в КНР происходило стихийное возрождение буддизма. Это и новая волна протеста, возникшая почти стихийно, причем прежде всего в больших городах.
В 1979 г. в КНР имел место первый в постмаоцзэдуновское время шок для системы власти - самовысвобождение крестьян из-под ига коллективных хозяйств; в 1989 г.
– второй шок, требование свободы и демократии студентами и интеллигенцией; в 1999 г. был третий шок - появление стихийного негосударственного необуддизма.
Все это, вместе взятое, - суть отрицание массами нынешней системы политической власти в КНР. Причем в этом протесте принимали участие и стар и млад. Вера в идеалы коммунизма в КНР за 50 лет "нового Китая", "народного Китая", за полвека существования КНР не пустила глубоких корней. Напротив, она умирает.
Да, учение Ли Хунчжи - это не явление из области точных или естественных наук; строго говоря, это далеко не наука. Но во-первых, не одной наукой жива душа человека. Во-вторых, и коммунистическое мировоззрение, официальное мировоззрение современного Китая, которое КПК продолжает предлагать китайцам и сегодня - диалектический материализм и атеизм, - это уже не то, что воспринимают сегодня китайцы. Все эти вещи давным-давно дискредитированы. Китайцам сегодня нужно что-то новое. Их душа стремится от идей Мао Цзэдуна, от теории Дэн Сяопина к чему-то новому, иному. Все-таки жизнь на протяжении полувека в условиях монополии идеологии Компартии Китая многому научила китайцев и сформировала у них стойкое чувство отторжения всякой идеологии такого рода, навязываемой партией и государством. Китайцы сегодня скорее воспринимают идеологию, не связанную с государством, чем государственную идеологию.
Оказалось, что и сегодня, на рубеже третьего тысячелетия, в Китае из масс, из их толщи, может появляться новый пророк или, по крайней мере, новый религиозный лидер, духовный вождь, который способен захватить умы и души и повести за собой миллионы людей; причем это - не представитель Коммунистической партии Китая. Властитель душ по крайней мере нескольких миллионов людей в Китае конца XX века - это не Мао Цзэдун и не Дэн Сяопин, а Ли Хунчжи - религиозный лидер, наставник от буддизма, а не от марксизма. При этом оказывается, что такой руководитель государственной контролируемой религиозной организации, как Чжао Пучу, хотя он и сведущ в буддизме, но себя дискредитировал многолетним сотрудничеством с властями. Массы китайцев инстинктивно не верят религиозным организациям, находящимся под контролем партии и государства. Люди отделяют себя в Китае от правящей партии и ее государства. Такова тенденция, пусть пока еще и недостаточно очевидная.
Можно задуматься и над вопросом о том, почему в современном Китае возник в довольно широких масштабах этот необуддизм и не возникло неохристианство или неомусульманство. Или, например, неомарксизм.
Возможно, что здесь сыграли свою роль несколько факторов: допущение государством и партией самого возникновения движения, которое носило именно буддийский характер; вряд ли партия и государство допустили бы возникновение чего-либо связанного с идеями христианства или мусульманства. Буддизм представлялся Пекину чисто китайской религией, а христианство и мусульманство, с точки зрения нынешних руководителей ЦК КПК, слишком связаны с внешними для Китая силами.
Возможно, что сыграло свою роль то, что в китайцах, в ханьцах, очень глубоко сидит национализм, который сегодня, в том числе в силу позиции, которую занимает руководство КПК, не дает подняться христианству, хотя этого нельзя исключить в будущем. Что же касается мусульманства, то к нему у ханьцев сложное отношение. Во всяком случае, внутрь собственно Китая, в районы, населенные ханьцами, ему пока дороги нет.
Нужно также сказать, что расхожее представление, состоящее в том, что массы китайского населения, особенно в деревне, это массы людей, враждебно относящихся к иностранным учениям, неверно. Сам пример появления КПК с марксизмом в качестве идейной основы противоречит этому. Но еще важнее то, что во второй половине XIX века движение тайпинов, массовое движение крестьян, добившееся успехов и даже создавшее на некоторое время свое государство, было движением на основе христианского учения, своеобразной ветви христианства.
Нечто общее есть в учении Ли Хунчжи и с христианством. Ведь речь идет о переходе людей, пусть разными путями, в царство небесное. Можно вспомнить и о том, что лидер движения тайпинов Хун Сюцюань называл себя "братом Иисуса Христа". И в этом тоже проявилось некоторое сходство между его действиями и поведением Ли Хунчжи.
И все же нынешнее движение Ли Хунчжи - это, прежде всего, движение на основе буддизма или своеобразная ветвь буддизма. При этом Ли Хунчжи не изоляционист. Он не отгораживается от внешнего мира. Уже упоминалось о том, что его сторонники имеются в ряде стран, а не только в Китае. Более того, Ли Хунчжи в определенном смысле претендует на лидерство в движении буддистов-мирян в мировых масштабах.
Главное же, по нашему мнению, состоит в том, что его предложения так или иначе, но наполнили души китайцев тем, что оказалось для них приемлемым, тем, чего жаждала китайская душа, к чему она инстинктивно стремилась. Движение Ли Хунчжи, появление необуддизма - это утоление жажды души современных китайцев или, во всяком случае, значительной их части, пусть не самой образованной, не в этом суть.
Итак, речь идет о пустоте в душе современного китайца. Душа любого человека не терпит пустоты. Без души человек мертв. А он не хочет быть мертвым, он хочет быть живым, хочет выжить. Душе человека нужна вера. Особенно тогда, когда рациональные или представляющиеся рациональными доводы на душу не действуют, оказываются дискредитированными.