Правда и вымысел
Шрифт:
— Что это? — шёпотом спросил я.
Он насторожённо послушал, лёг и вяло махнул рукой.
— Нет, не Валкария. Я помню шорох её плаща. Почудилось…
— Сразу обоим чудится?
— Здесь так бывает. Когда я впервые спустился в копи, меня преследовали не только звуки, но и видения. Не бойся, это не призраки и не галлюцинации, как бывший врач тебе говорю.
— Слушай, а как ты из врача превратился в чекиста, а потом в стражника? — будто между прочим поинтересовался я.
— Потуши фонарь, — буркнул он. — Батареи садятся.
— Секрет? Нельзя рассказывать?
— Почувствовал свой рок и повиновался ему, — недовольно проговорил он.
— Так просто?
— Каждый
— Ну да, теперь я мешаю, оказывается!
— Извини, но ты здесь лишний. Она не явится, если почувствует рядом со мной изгоя.
Это уже было слишком.
— Если я изгой, то кто ты? Надо полагать, гой?
— Иди отсюда, иди!
Я выключил свет, отошёл немного в сторону и сел. Вдруг стало по-детски обидно, болезненное ощущение собственной ненужности, сиротской неприкаянности настолько обострилось, что навернулись такие же детские, горькие слёзы. Я боялся сморгнуть, сидел, таращил глаза в темноту и подавлял совсем уж ребячье желание встать и уйти.
— Тебе не повезло, — подлил масла в огонь стражник. — Ты явился в царство Валкарий через другие двери, чёрным ходом. Тебе бы следовало идти через мир живых, а ты пошёл сквозь мир мёртвых.
— Да ты же сам меня затащил сюда! — Я уже не мог сдерживать ни внезапной ярости, ни слёз. — Я тебя пёр на своём хребте, а ты отблагодарил, называется!
Он казался невозмутимым.
— Думал, собака успеет, меня встретит Валкария, а я попрошу её…
— Мне плевать, что ты думал!
— Не обижайся. Это моя последняя попытка войти в мир вечности.
— А я тут при чём?
— Без твоей энергии я не нашёл бы входа, — вдруг признался стражник. — Пожалуй, будет лучше, если вернёшься назад и попробуешь отыскать иной путь… Ну что молчишь? Ты ещё здесь?
Наверное, я бы ушёл в тот же момент, но вдруг словно проснулся и обнаружил, что потерял ориентацию, забыл даже, в какой стороне двери из этого последнего зала. Ещё несколько минут назад было ощущение, что всё здесь знакомо и я без труда найду выход из копей. Я пошёл прямо, как стоял и чуть не запнулся о лежащего стражника, хотя казалось, иду в противоположную сторону.
Включил фонарь и осветил его.
— Впрочем, как знать? — сказал он, как ни в чём не бывало. — Может и это — путь, правда, не такой прямой… Ведь ты шёл к Манараге искать золото? Обоз с драгоценностями?
— Я не обязан докладывать, — огрызнулся я.
— Конечно же не обязан… И так скажу, что ищешь. Материальные свидетельства Северной цивилизации, верно? Ты же нашёл блоки на дне Аркана?.. Видишь, начал с материального, а пришёл к духовному. Это уже путь. Но у тебя всё равно ничего не получится…
— Спасибо на добром слове! Утешил.
Он будто ничего не слышал, заговорил горьким полушёпотом:
— Любой путь, даже самый честный и праведный, всякий самоотверженный подвиг — будет напрасным и бессмысленным. Мы для них так и останемся чужими и пришлыми, то есть, изгоями. Сколько раз я спасал, выручал их из психдиспансера, из комитетовских камер… Думаешь это оценили?.. Да, Стратиг определил мне урок стражника, приблизил, позволил прикоснуться к своему миру. Дары провели по царству Валкарий. И всё!.. Они добились своего, сделали меня очарованным, одержимым и по сути, больным человеком. Я готов был отдать жизнь, чтоб стать избранным, и отдал её. Но где моя Валкария? Почему мне отказано?! А я мечтал о ней всю жизнь! Ходил по горам, искал, и если находил, она всегда оставляла надежду. Манила, дразнила меня! В последний раз встретил нынче осенью, на реке. Было холодно, она сильно зябла, но не позволила даже притронуться… Попросила принести ей беличью шубку. Я бы настрелял белок, сшил шубу и принёс, но меня самого подстрелили. И мне отказано! — Стражник перевёл дух и наконец-то впервые глянул в глаза. — Когда-нибудь и ты пройдёшь путь, и тебя подпустят, возможно, чуть ближе, поскольку ты угадал существование рукописи старца Дивея. И тебе кое-что покажут, убеждая при этом, будто это и есть сокровища Северной цивилизации. Ты увидишь подземные дворцы, настоящие райские сады из растущих и цветущих изумрудов. Да, камни тоже цветут… Там будут огромные залы, набитые несметным количеством золота, драгоценных камней и прочего мусора, который люди считают сокровищами. Но запомни — никогда их хранители не покажут тебе истинных сокровищ. Даже к рукописи Дивея не подпустят! А уж о священной Весте и говорить не приходится… Чтобы завоевать их доверие, войти в мир вечности, нужно сотворить чудо — стать избранным одной из Валкарий. А они сами чудо! Вся их жизнь, существование… И потому непредсказуемы, как и весь их мир…
Не всё золото, что блестит…
Спустя десять лет, когда вышли в свет две первых книги «Сокровища Валькирии», меня пригласили на Лубянку. КГБ тогда уже не существовал, вместо него образовали ФСК с урезанными и всё-таки теми же функциями. А чтобы я не подумал чего-нибудь дурного, приглашение организовали через моего редактора, который выступал в качестве своеобразного гаранта благородства новой организации. Цели этой встречи я не знал до последнего момента, хотя редактор объяснил, что Федеральная служба контрразведки весьма заинтересовалась моим романом и состоится просто встреча писателя с читателями.
Читатель оказался один — высокий, могучий генерал в гражданском костюме, довольно обходительный и одновременно озабоченный, без всяких формальностей, человек. В знаменитом здании я до этого никогда не был и тут под внешней сталинской представительностью и мощью обнаружил обшарпанные стены, разболтанный, гремящий под ногами чёрный паркет в пустых коридорах (была суббота), но больше всего поразила экскурсия в туалет, когда генерал повёл мыть руки. На окне, будто в какой-нибудь шарашкиной артели после получки, стояло с полсотни пустых бутылок…
На обратном пути, дабы развеять общепринятые представления о лубянских подвалах, он показал сквозь окно этаж, где размещалась внутренняя тюрьма.
— Вдруг пригодится, — добавил он.
— Для чего пригодится?
— Для творчества, — многозначительно объяснил генерал. — А то пишешь про нас и не знаешь, где тюрьма.
— А знаешь, почему пьют? — спросил он, когда мы пили кофе у него в кабинете. — С горя, как все русские люди.
Мне подумалось, бывшие комитетчики горюют по прошлым, андроповским временам: как ни говори, а сменилась-то лишь вывеска у конторы, люди остались те же самые.
Но генерал тут же опроверг мои мысли.
— Слышал, два десятка сотрудников английского посольства объявлены персонами нон-грата? Грубо говоря, шпионы чистой воды. Ну и, соответственно, должны покинуть пределы страны в течении двадцати четырёх часов.
— Слышал.
— Прошло два месяца, как ты думаешь, где они?
— Где?
— Продолжают работать. Не страна — бардак, притон. А ты что пишешь? Третья цивилизация! Какая цивилизация? Вся Россия — проходной двор!
Я по старой привычке огляделся, не слышит ли кто, и вспомнил, что сижу на Лубянке, а передо мной — чекист — генерал, которому вряд ли что докажешь. Но я отважился и стал доказывать состоятельность своих выводов.