Правда или долг
Шрифт:
— Поговорить с Даудом Фаруки насчет ее брата.
Он закрыл папку.
— Хороших же он завел друзей!
— Это мои друзья. Друзьями Яна они будут после того, как он вернет триста тысяч долларов.
— Триста тысяч долларов?!
— По нынешнему курсу это около пятиста, учитывая то время, когда его не было в стране.
Боаз взял сигареты.
— Как он умудрился задолжать такую сумму?
— Лучше спроси, как я умудрился согласиться помочь Марике. Фаруки попросил меня лично поручиться за Яна до тех пор, пока он не вернет весь долг.
— Если ты дорожишь своей головой, не соглашайся. Лучше иметь проблемы с полицией, чем проблемы с мафией!
— И что я скажу Марике? Чтобы она поручилась за него сама?
— Пусть он сам решает свои проблемы и платит свои долги. Не хватало только, чтобы ты связывался с семьей Фаруки. Тем более что он не тот человек, за которого можно поручиться. При первом удобном случае он снова свалит за границу.
В приоткрытую дверь кабинета заглянула секретарь.
— Прошу прощения, сэр, — сказала она, обращаясь к Константину. — Господин директор попросил вас зайти.
— Что ты уже успел натворить? — спросил Боаз.
— Надеюсь, что ничего. — Константин поднялся. — Подожди меня здесь, я скоро вернусь.
…Господин директор кивнул в направлении одного из кресел и принялся забивать табак в небольшую трубку из черного дерева.
— Присаживайтесь, майор, — сказал он. — Я не отвлек вас от важных дел?
— Нет, сэр.
— Я беседовал с доктором Мейер. Она выразила беспокойство по поводу вашего состояния. Вы хотите объяснить мне, что она имела в виду?
— Мы обсуждали с ней эту тему, сэр. Я плохо спал этой ночью. Сегодня мне нужно будет лечь пораньше, и завтра я буду чувствовать себя замечательно.
— Не припомню, чтобы недостаток сна так влиял на ваше состояние, майор. Я знаю вас давно, и даже после трех часов сна вместо обычных шести вы не позволяли себе поднимать руку на заключенного. И уж конечно не могли бы позволить себе не очень вежливо разговаривать с доктором Фельдманом. С вами случилось что-то серьезное, если вы ведете себя подобным образом.
Константин посмотрел на своего руководителя. Господин директор изучал разложенные на его столе бумаги.
— Может быть, я на самом деле устал, сэр. Я возьму день отпуска в четверг…
— Нет, майор. Я хочу, чтобы вы взяли отпуск на неделю. И чтобы вы отправились домой сейчас.
— Простите, сэр, но я не думаю, что могу позволить себе неделю отпуска.
— Не волнуйтесь ни за аналитический отдел, ни за отдел по ведению допросов. Эту заботу оставьте мне.
— Вы хорошо знаете меня, сэр, не подумайте, что я собираюсь оспаривать ваше решение…
— Если вас не устраивает мой мягкий тон, поясню себя. Это не просьба. Это приказ.
Константин поднялся.
— Так точно, сэр.
Господин директор кивнул, давая понять, что разговор подошел к концу.
— Я хочу увидеть вас через неделю в вашем обычном расположении духа, майор.
— Конечно, сэр. Приятного дня.
…Марика убрала руку с рычага переключения скоростей и тоскливо посмотрела вперед — на длинный ряд машин.
— Черт, я не верю, что мы тут застряли, — сказала она. — Каждый раз, когда я сажусь за руль, вся моя дорога до дома — одна сплошная «пробка»! Впрочем, как и дорога на работу.
— Еще пара таких поездок — и ты сменишь ручную коробку передач на автомат.
Она бросила взгляд на сидевшего рядом брата и снова переключилась на дорогу.
— Я не собираюсь менять машину.
— Сколько уже ты на ней ездишь? Кажется, еще со времен магистерской диссертации?
— Но, как видишь, она в отличном состоянии, и даст фору только что сошедшим с конвеера. Потому что это моя машина, и я за ней ухаживаю.
Незнакомый с Марикой и Яном человек никогда бы не поверил, что они приходятся друг другу братом и сестрой — уж слишком они отличались друг от друга. Зеленоглазая брюнетка Марика, унаследовавшая характер отца, восхищавшая всех окружающих сочетанием миниатюрности и силы, и голубоглазый блондин Ян, в котором было больше ста восьмидесяти сантиметров роста и ни капли хотя бы как-то напоминавших мужские качеств — они были самым ценным богатством их родителей, во много раз ценнее денег, акций и недвижимого имущества. Правда, Марика всегда была любимицей отца, а Ян находил утешение в разговорах с матерью, но это устраивало всех. По крайней мере, сестра привыкла так считать и была уверена в том, что так оно и должно быть, а брат делал вид, что его это не волнует.
— Надеюсь, полет прошел хорошо? — снова заговорила Марика.
— Да, превосходно. Правда, я привык летать первым классом, но и вторым летать неплохо.
— Я думала, что часть из моих денег ты потратишь на билет.
— Ты слишком высокого мнения о состоянии моих банковских счетов. Если бы не этот чертов банк со своими процентами, я бы выплатил ссуду вовремя. Но им обязательно нужно накрутить еще несколько тысяч! Я уже не говорю об этих бизнесменах, которые заплатили мне за отель гроши. Ты знаешь, как он выглядел? Не пять звезд, а все десять!
Марика приоткрыла окно, достала из сумочки сигареты и закурила.
— Знаешь, как мне всегда говорил папа, Ян? Если человек обвиняет в своих неудачах других, он неудачник. А сильный человек знает, что во всем, что происходит, виноват он сам, а поэтому ничего не говорит, просто исправляет ситуацию. Без лишних слов.
— То есть, мне нужно было застрелиться? Без лишних слов?
— Я не буду читать тебе нотации. В конце концов, это ты старший брат.
Ян посмотрел на нее.
— С каких пор ты куришь?
— Это забота старшего брата или очередной повод для того, чтобы меня упрекнуть?
— Я интересуюсь твоей жизнью.
— Приятно слышать, что тебя интересует что-то, кроме моей чековой книжки.
— Мне интересно, как поживает моя младшая сестренка. — Он погладил ее по плечу. — И как скоро она разведется во второй раз. Ты уже вышла замуж дважды за одного и того же человека. Теперь для равновесия надо дважды развестись.