Правда о сиськах
Шрифт:
align="center">
Глава 3
Не скажу, что не знаком с ощущением, вызываемым активированным додзюцу. Для меня Шаринган всегда был чем-то близким и знакомым с детства, он ассоциировался с Какаши-сенсеем, с Саске, решившим драться серьёзно, или же с бесстрастным лицом Итачи, запутавшегося, затерявшегося среди собственных демонов. Ещё Шаринган значил целую толпу белокожих сопляков, решивших изменить мировой порядок, но при этом строго соблюдающих распорядок дня под змеиным немигающим взором Кабуто Якуши. Но самым тяжёлым чувством, что вызывал
Но хуже всего был Риннеган. Со времён нападения Пейна, он у меня ассоциировался с отчаянием, безнадёжностью и непреодолимостью. Под взглядом этого фиолетового сияния, эти гипнотических концентрических кругов, гибли люди, которым я был дорог, которые для меня всегда являлись самой драгоценной вещью на свете. Под взглядом Риннегана я, потрясённый смертью девушки, только что признавшейся мне в любви (пусть она тогда не погибла, но тем не менее) в порыве отчаяния сорвал все ограничения и высвободил всю силу Кьюби. От сияния этих глаз погибла деревня, в которой я родился, в которой жил и которую защищал.
С обладателями этих глаз, нашими собратьями-джинчурики, поднятых противоестественным дзюцу призыва, мы с братцем Би выходили на смертельную битву. Свет Риннегана для нас с Саске обозначал неуязвимого противника. Мы едва смогли справиться с Учиха Обито, но Мадара был на много уровней выше.
Если пользоваться лексиконом Боруто, не отлипающего от своей игровой приставки, Риннеган обозначал сражение с настоящей имбой, с долбаным читером и манчкином. Момошики и Киншики Ооцуцуки, ворвавшиеся в Коноху в период чунинского экзамена, это мнение только подкрепили.
И сейчас против меня был не просто обладатель Глаз Бога, а сразу два. И тот факт, что один из них был джинчурики Джуби, обладателем Шарингана с абилкой нематериальности, а второй - неуязвимым засранцем, овеянным легендами шиноби, до кучи читером, заполучившим величайший кеккей-генкай ещё большей легенды, ни капли не успокаивал. За моей спиной не было пяти Каге, у меня не было Силы Мудреца, а со мной не было друга с Глазом Бога. Ситуация была - полное днище.
– Но почему стоит дерево?
– невпопад спросил я.
– Я же его уничтожил Лавовым Разенсюрикеном! И почему Обито до сих пор джинчурики?
– Наруто-кун, - послышался голос Хинаты. Она выскользнула из моих объятий и встала плечом к плечу, взяв меня за руку, - Что последнее ты помнишь перед тем, как раскрылся бутон дерева?
– Не было дерева! Муген Цукиёми вызвал Мадара! Он не знал, что на самом деле Чёрный Зецу - воля... Ох, дерьмо!
Хината-чан сжала мою ладонь своей маленькой сильной ладошкой.
– Когда Обито вырвал из тебя Кьюби, ты умирал...
– прошептала она.
– Обито? Но ведь это был Мадара! Погоди, милая!
– она до сих пор не привыкла к такому обращению, поэтому очаровательно покраснела.
– Но мы вроде бы вытащили всех биджу из напарника Какаши-сенсея!
– Мы пытались. Вы с Саске поразили тело Обито и оттуда вырывалась чакра хвостатых зверей. Ты тянул её на себя, а мы, армия Альянса, тебе помогали. А затем что-то случилось. Обито применил дзюцу Шарингана и эта чакра стала нематериальна. Он забрал чакру себе, а затем из его рук вырвались фиолетовые цепи. Они вонзились в твоё тело, вырвали из тебя Кьюби, которого затянуло в Обито.
В моей памяти проносились описанные события. Они всегда там были, просто находились на втором плане, не всплывая на поверхность, словно воспоминания теневого клона.
– Появились твой отец и Какаши-сенсей. На помощь прибыл Гаара, он подхватил тебя своим песком. Сакура пыталась тебе помочь, но даже с её ирьёниндзюцу ничего не получалось. Она напрямую массировала твоё сердце, делала искусственное дыхание, но всё зря. Ты умирал, а я... А я всё видела Бьякуганом, но не могла сделать абсолютно ничего.
– Тише родная, всё в порядке. Я с тобой и всегда буду рядом.
– Минато-сама решил, что тебя может спасти только одно, поэтому он запечатал в тебя какую-то очень мощную чёрную чакру. Она была похожа на биджу, но при этом...
– Его зовут Курама. Он - тёмная половина Кьюби, мой друг и напарник.
– Твоё сердце начало биться и мне показалось, что уж теперь-то всё будет хорошо. Но потом один из белых Зецу появился пред Мадарой. У него был Риннеган, которым он воскресил Мадару. У ожившего Мадары глаза осыпались множеством осколков, но это нам не помогло. Он забрал Риннеган у белого Зецу и поставил его себе. Мы приготовились к схватке, но не успели. Бутон раскрылся, и луна стала красной.
Торопливый рассказ любимой поднимал события из глубин памяти. Для неё это было совсем недавно, а для меня - происходило семнадцать лет назад, неудивительно, что кое-что подзабылось, неудивительно, что утонуло под пластами ложной памяти, под налётом несуществующего будущего.
Я сцепил зубы, глядя на двух человек, одного из которых большую часть жизни считал героем. Я смотрел на несколько фигур, похожих на жуков в руках безумного энтомолога - их спины, словно булавками, были многократно пробиты и прибиты к земле чёрными стержнями. Отец, дедуля, Первый и Второй - четверо величайших Хокаге в истории. И мне предстояло выйти против тех, с кем не справились они.
– Ты знаешь, Хината-чан, мне не стыдно сказать, что мне страшно.
В её голосе не было ни грамма сомнений, ни миллисекунды колебаний.
– Ты справишься, Наруто-кун. Пообещай, что справишься. Ведь Наруто Узумаки никогда не отступает от своих обещаний.
– Обещаю, Хината-чан! Но там будет очень опасно, может...
– Я иду с тобой. Я не сдамся, ведь не сдаваться - это мой путь ниндзя!
Я не заслуживаю её любви. Но я эгоист, поэтому не променяю её ни на что на свете. И ради того, чтобы оправдать её веру в меня, чтобы не предать доверие, я готов на большее, чем пойти в безнадёжный бой против неуязвимых противников.